Стать японцем

Мещеряков Александр Николаевич

Изабелла Бёрд свидетельствует, что в двух деревнях на северо-востоке Японии за семь месяцев от каккэ скончалось 100 человек (совокупное население деревень составляло 1700 человек). Отец Николай постоянно жаловался в своих дневниках на то, что каккэ косит его сотрудников и прихожан. В 1878 г. количество военных в императорской армии, больных каккэ, составляло одну треть личного состава! За время японско-русской войны болезнь унесла жизнь 5700 военнослужащих (при общих потерях на линии фронта приблизительно в 70 тысяч человек). Однако отказаться от белого риса было непросто — ведь престижность армейской службы определялась для простого крестьянина, в частности, тем фактом, что рис в рационе солдата занимал ведущее место. На флоте, где господствовали английские порядки и матросы питались по-европейски, ситуация была намного лучше, и это навело врачей на размышления. Армейские медики в результате определили,

что в рацион солдата должен обязательно входить и необрушенный рис (brown rice, гэнмай). После этого открытия болезнь стала отступать. Так удалось победить страшное заболевание, которое долгое время считалась инфекционным, и главную роль в этом сыграли военные медики. Этот немаловажный факт свидетельствует: прогресс в медицине (впрочем, как и во многих других областях) в значительной степени обеспечивался в Японии потребностями в боеспособной армии. По большому счету это не было особенностью Японии. Военные медики на Западе тоже играли огромную роль в развитии медицины.

Показательна в этом отношении ситуация с венерическими заболеваниями. Публичные дома имели в Японии повсеместное распространение, и ни для кого не являлось секретом, что именно они являются основным рассадником венерических заболеваний. Еще Сугита Гэмпаку (1733—1817), известный врач, отмечал, что из приблизительно тысячи обращений за год, в 70—80 процентах случаев ему приходится иметь дело с сифилисом (был завезен европейцами в Японию в XVI в.). Отношение японцев к венерическим заболеваниям было достаточно спокойным. Однако в глазах христиан эти заболевания считались «позорными», ибо свидетельствовали о распущенности и отсутствии морали. Под влиянием их взглядов образованные японцы и их врачи тоже стали относиться к венерическим заболеваниям с гораздо большей настороженностью и вниманием. Данные за 1881—1882 гг. свидетельствуют, что около половины клиник в стране специализировались именно на венерических заболеваниях¹³¹.

Западные наблюдатели критиковали существование публичных домов исходя прежде всего из моральных соображений. Но власти демонстрировали поначалу ограниченную восприимчивость по отношению к этой критике и отделывались косметическими изменениями (так, в 1872 г. публичные дома были переименованы в «съемные номера»). Над проститутками установили медицинский контроль, но он не изменил ситуацию кардинально. Дело начало меняться только после того, как обнаружилось, что среди тысячи призывников насчитывается 24—25 сифилитиков, и это активизировало исследования сифилиса в Японии. Показательно, что пользовавшийся долгое время в мире широкой популярностью препарат сальварсан был открыт именно японским медиком (в сотрудничестве с немецким) в 1910 г. Однако этот препарат все-таки имел ограниченную эффективность, вплоть до широкого распространения пенициллина (уже после окончания Второй мировой войны) болезнь имела широкое хождение, а смертность от сифилиса в 1911 г. составляла 9,6 промилле, превышая показатели по брюшному тифу (7,3) и дизентерии (6,6)¹³². При этом публичные дома продолжали функционировать практически беспрепятственно.

Роль военных была велика не только собственно в лечении болезней. Армия была той школой, где учили современной гигиене. Внимательный немецкий наблюдатель отмечал в 1904 г., что в гигиенический набор японского солдата непременно входит зубная щетка, в то время как немецкого солдата не учат чистить зубы, и из его рта исходит такая же вонь, как из пасти охотничьей собаки¹³³.

Подготовка врачей (были по-армейски — или же по-японски — ранжированы на 10 квалификационных категорий) и в особенности медицинских сестер, вся деятельность Общества Красного Креста (образовано в 1887 г.) находились в прямой зависимости от военных нужд. Медицинские сестры, прошедшие подготовку при Обществе Красного Креста, приносили клятву, что в течение 10 лет после окончания курсов они «в случае возникновения чрезвычайных обстоятельств» (т. е. войны) явятся в офис Общества и отдадут все свои силы для помощи раненым и больным. Показательно, что в тех областях медицины, которые напрямую не касались военных (их непосредственного контингента), усилия государства были в то время минимальными. Так, детская смертность в Японии была очень высокой и имела тенденцию к росту (150 смертей на 1000 рождений в начале XX в. и 188,6 в 1918 г.), но никаких особых мер по ее уменьшению длительное время не предпринималось. Молчаливо признавалось, что японские матери народят еще.

Государство рассматривало человека как ресурс для обеспечения модернизации. И этот ресурс должен быть хорошего качества, т. е. здоров. При учреждении в 1911 г. правительственного фонда

«Сайсэйкай» (первое пожертвование в него сделал сам император Мэйдзи), целью которого являлась забота о здоровье пролетариата, было выпущено заявление, в котором, в частности, говорилось, что бедность и болезни трудящихся препятствуют развитию производительных сил страны¹³⁴.

Одной из главных составляющих процесса модернизации было создание сильной и боеспособной армии. Лозунг этого времени — «богатое государство и сильная армия», в котором не находится места самому человеку, как нельзя лучше свидетельствует о стиле мышления. Проявляя несомненную заботу о здоровье подданных, власть одновременно (прежде всего?) демонстрировала, что тело этих подданных — не есть личное дело каждого человека, тело — это ценность, на которую распространяется контроль государства. Это было начало процесса по «национализации» тела японца.

Улучшение (на европейский лад) медицинского обслуживания в Японии эпохи Мэйдзи не вызывает сомнения. За это время удалось значительно увеличить количество клиник, победить (свести к минимуму) многие инфекционные заболевания, воспитать плеяду квалифицированных врачей, разработки японских медиков пользовались признанием и в Европе (изобретение дизентерийной сыворотки, исследования по сифилису). Пожалуй, медицина была единственной областью, где японская наука стала вносить свой вклад в развитие науки мировой. Однако вызовы модернизации оказались чересчур серьезны, ресурсы страны и квалификация управленцев — недостаточны. Несмотря на значительное увеличение численности населения (за период Мэйдзи приблизительно с 33 миллионов человек до 50), оно было достигнуто в основном за счет увеличения рождаемости, но продолжительность жизни среднего японца практически не увеличилась и составляла около 42 лет.

Глава 8

Церемониальное тело: пусть будет как всегда

Модернизация подвергала реформированию жизнь японца и жизнь всей страны. Приобретения были велики, велики были и потери. После восшествий Мэйдзи на престол вспыхнула гражданская война. Продолжая ее, по стране прокатилась волна восстаний (как самурайских, так и крестьянских). Их причиной стали реформы, которые затронули основы прежнего порядка и изменили стиль жизни. В контексте нашей проблематики чрезвычайно показательно, что многие самурайские выступления были вызваны вовсе не экономическими причинами (лишение самураев привычного рисового пайка), а реформой их облика — лишение традиционной прически и права на ношение двух мечей. Самое крупное восстание под водительством Сайго Такамори было поднято в 1877 г. после указа 1876 г. о запрещении ношения двух мечей.

Поэтому предпринимаются колоссальные усилия для того, чтобы новые типы жизненной и двигательной активности не сказались на сохранении порядка и иерархии. Государство решало трудную задачу: вестернизация требовала большей свободы для каждого человека, но эта «свобода» легко перерастала в хаос. Критика властей, мятежи, потеря уважения к старикам («ретроградам») и, следовательно, к семейным ценностям, усиление индивидуалистических тенденций и «вольнодумство» были чертами времени. Оппозиционеров находилось в Японии по европейским понятиям не так уж и много, но они были все равно видны, они «мозолили» глаз, вызывали раздражение и ужас, ибо совсем недавно в стране нельзя было увидеть ничего подобного.

С начала 80-х годов среди государственников растет осознание того, что для борьбы со всеми этими социальными недугами следует призвать модернизированное конфуцианство. Западники открыто потешались над ним. Примером может послужить Фукудзава Юкити — кумир либералов. В прежней Японии пользовалась большим авторитетом история о китайском мальчике У Мэне. Он прославился тем, что подставлял свое тело комарам, желая избавить от кровососов родителей. Фукудзава же цинично заявлял, что лучше бы сын купил родителям москитную сетку. В основанной им школе Кэйо (в будущем — университет Кэйо) Фукудзава даже запретил поклоны — он полагал, что они бессмысленны, не приносят никакой пользы и отнимают слишком много драгоценного времени...¹³⁵

Западники смеялись над конфуцианством, но в арсенале культуры не нашлось более действенного средства для контроля над телом и его личностью. Идеи Фукудзава Юкити пользовались популярностью среди «либералов». Однако значительная часть политической элиты страны была настроена вовсе не либерально. Она хотела привнести в Японию западный технический прогресс, но при этом не желала поступиться своими представлениями о том, как должно выглядеть общество: оно должно быть максимально управляемым.