Статьи, дневники, замыслы
Шрифт:
За секунду до того, как он уточняет:
— Просто языком.
Я должна краснеть и заикаться, но видимо в моем тихом омуте водится самый отбитый сорт чертей.
— Нимфетаминка, я не хороший мальчик. — Грей перехватывает инициативу, заводит ладонь мне на затылок, сжимает волосы в кулаке и оттягивает назад, нависая надо мной всем своим умопомрачительным телом, запахом и взглядом. — Можешь мне отсосать? Серьезно?
Я все еще жду, когда проснется стыд.
Оживут и начнут бить в набат принципы.
— Покажешь как… Влад? — Прикусываю нижнюю губу. И вдруг понимаю, как это выглядит со
— Заткнись, Ань. — Еще чуть сильнее сжимает волосы в пальцах. — У тебя на лбу это написано. Блядь, у меня сейчас яйца лопнут. Башку мне сносишь.
Мое тело реагирует на все эти грубости и пошлости совершенно невозможным стоном.
Одна моя американская подружка как-то с упоением рассказывала, что у ее нового парня настолько вкусный член, что она как сумасшедшая хочет делать ему минет утром, в обед и вечером. Мне тогда ее слова показались несколько преувеличенными, мягкого говоря. Я никогда не была снобкой, даже спокойно слушала, как мои подруги проводят время с двумя или даже тремя мужчинами, или принимают приглашения в постели ищущих новых впечатлений семейных пар. Но минет… Это же просто ода мужскому доминированию.
Когда я на секунду прикрываю, а потом снова открываю глаза, взгляд Влада дает ровно один ответ на все мои душевные противоречия. Справедливости ради — сейчас их почти нет, кроме неприятного страха показаться слишком распущенной и опытной, для своего «безобразного девственного» статуса.
Он смотрит на мои губы.
Абсолютно почерневшим взглядом.
Как будто от того, пойду ли я до конца, зависит его жизнь.
И его пальцы в моих волосах совсем не делают больно, хотя он явно не собирается выпускать их и потом, когда я буду стоить на коленях с его членом во рту.
Черт. Мои ноги инстинктивно сжимаются просто от того, что в моем мозгу случается это словосочетание — его член у меня во рту.
— Ань? — Он наклоняется к моим губам, отпускает ногу и снова проталкивает мне в рот свой большой палец. Я сразу сжимаю вокруг него губы, вздрагивая от вкуса кожи. — Ты ничего не должна делать, если не готова пойти до конца.
— До конца? — Мой мозг так оккупирован пошлыми картинками, что смысл его слов неумолимо ускользает. — Когда женщина сосет, мужчина обычно хочет кончить ей в рот. Я хочу, чтобы ты кончил в мой рот, Грей. Или ты какой-то другой конец имеешь ввиду?
— Матерь божья… — стонет он, как будто одновременно нервно смеясь. — Да, Нимфетаминка, я как раз это имел ввиду. Хочу, чтобы ты отсосала так.
Мне кажется, только что моя сущность тихони окончательно покинула мозг, уступив место маленькой раскрепощенной женщине, у которой есть целый вот такой красивый до безумия, горячий мужчина.
Я опускаю руки на его грудь, немного нервно сжимаю в пальцах простую хлопковую домашнюю футболку. Неуверенно тяну ее вверх, но Влад справляется быстрее: захватывает края, стаскивает ее через голову и бросает куда-то за спину как ненужную тряпку.
Мои ладони снова моментально к нему прилипают.
Кожа покалывает от нетерпения, пока веду пальцами по мощной гладкой груди, как будто перебираю странно переплетенные рисунки его татуировок, ниже
На живот.
Ох, боже, этот офигенный пресс создан для того, чтобы его гладить.
Опускаюсь еще ниже, пропускаю край домашних штанов, которые как обычно низко болтаются у него на бедрах.
Мы с Владом смотрим друг на друга в тот момент, когда мои пальцы обхватывают его твердый член через одежду.
Грей сглатывает.
На секунду прикрывает глаза. Его офигенно длинные ресницы почти касаются щек.
Еще один нервный вздох. Дрожь по телу, которую я чувствую почти как собственную.
Сжимаю пальцы сильнее — и он снова вздрагивает. Это просто какой-то отдельный вид визуального порно — смотреть, что с ним делают мои, будем откровенными, очень неловкие прикосновения.
Глава тридцать девятая: Влад
Я целиком и полностью отдаю себе отчет, что собираюсь засунуть член в рот этой целке-невидимке.
Более того — я собираюсь в него кончить.
Я, блядь, так сильно собираюсь в него кончить, что уже прямо сейчас ладони чешутся обхватить ее горло и чувствовать, как громко, часто и судорожно она будет глотать.
Мне ни хрена не стыдно и нет ни единой мысли вспомнить о хороших манерах и уложить Нимфетаминку в постель с моим почти целомудренным поцелуем куда-нибудь. Да хуй там плавал! Я чуть не кончил минуту назад от одного ее «нужно».
Аня с любопытством подбирает правильный ритм, гладит мой полностью готовый к подвигам член через одежду. Мы продолжаем смотреть друг на друга, и на секунду я даже не очень уверен, что мне нравится больше — наш зрительный контакт или постепенно нарастающий ритм ее ладони. Даже через несколько слоев ткани я все равно слишком остро реагирую на ее пальцы. Если она не остановится, то я имею все шансу бурно кончить себе в трусы. При всем моем адовом терпении — ну на хуй эти детские куличики.
Больно я ей никогда в жизни не сделаю.
Но надо переходить к играм для взрослых девочек.
— Нимфетаминка, я не образец терпения, сорян. — Нервно смеюсь, пока одной рукой приспускаю штаны вместе с трусами, и выдавливаю короткое «бля-я-я-я-я…» когда она тут же возвращает пальцы на член, но теперь уже без единой преграды. — Я клянусь, что не сделаю тебе больно. У тебя всегда есть твое законное слово «нет». Если тебе хотя бы что-то не понравится — просто говоришь его, и я исчезну со скоростью света.
— Даже не собираюсь, — слишком быстро отвечает она.
Проводит ладонью по всей длине моего члена, притрагивается большим пальцем к голове, которая уже настолько чувствительная, что я до боли сжимаю челюсти, чтобы не стонать и не толкаться в ее ладонь слишком очевидно. До того, как скажу то, что сказать просто необходимо.
— Я не смогу закрыть свой грязный рот, Ань, — проталкиваю язык дальше ей в рот, показывая, как именно ей нужно увеличить темп. — Я буду матерится, говорить всякую хуйню. Буду, вероятно, немного грубым. Потому что я трахаюсь вот так. Но в большей степени потому что ты пиздецки охуенная.