Статьи из газеты «Вечерняя Москва»
Шрифт:
И не надо думать, что уезжают только лучшие. Уезжают очень часто — слабейшие, те, кому невмочь оставаться под гнетом российских обстоятельств и сохранять верность себе.
В России осталось очень много народу, и многие из оставшихся благополучно состоялись — и как ученые, и как писатели, и как исполнители классической музыки. У них хватило мужества преодолеть как либеральные, так и тоталитарные гипнозы. И приравнивать их всех — нас всех — к Шариковым… это увольте, господа.
Если вы хотите здесь установить режим, идеальный для быдла (которым вы все втайне считаете избравший вас народ), — попробуйте. Очень может быть, что у вас получится, — но это будет далеко не так
Есть, конечно, вариант — и он вероятен, нечего прятаться, — при котором отъезд окажется единственной альтернативой аресту или погрому. Тогда, конечно, бежать придется — это будет уже не добровольный выбор участи, а единственное спасение. Но ведь и до этого надо довести. Надо превратить страну в стадо, а это тоже не самое простое дело. Ибо несмотря на наличие в стране достаточного количества врунов, манипуляторов, упомянутых профессиональных патриотов с четырехструнными балалайками и самых пещерных националистов языческого толка, — в ней преобладает талантливое, умное и человечное население. Россия прошла через страшный соблазн — соблазн отъезда; это сегодня страна НЕУЕХАВШИХ.
Остался тот, кому действительно надо; тот, кто любит «эту страну». Не такой, какой ее преподносят патриоты, а такой, какая дала миру величайшую культуру и примеры истинно христианской жертвенности. Ненасильственной. Свободной. Ради этой России имело смысл оставаться. А пока в стране есть хоть десяток людей, которые ее действительно любят, — в шариковизации Отечества не преуспеют ни Жириновский, ни Сурков, ни другие профессора Преображенские в области промывания мозгов.
7 октября 2004 года,
№ 189(23987)
Забыть октябрь?
Вычеркнуть 7 ноября из русской истории все равно не получится. Как горький урок, который надо помнить, и как вечное напоминание бездарной власти о том, какой ценой и она, и народ платят за эту бездарность. И еще много о чем напоминает нам 7 ноября. Так что с выходными или без выходных, с парадами или без парадов — мы отмечать эту дату будем. Мы — это все, кто помнит русскую историю и надеется на ее выход из замкнутого круга.
Зачем хотят отменить: версии автора
Предложение насчет отмены «ноябрьских праздников» — с возможной заменой их на скромное отмечание 4 ноября — внес, как рассказала мне пресс-служба Госдумы, Валерий Богомолов — секретарь генсовета и первый заместитель руководителя думской фракции «ЕР». Все мои попытки связаться с Валерием Богомоловым ни к чему не привели. Мне дали даже мобильный телефон его помощницы по связям с прессой — девушки по имени Лайсен. Лайсен попросила прислать вопросы (вероятно, в устной беседе Валерию Николаевичу трудно было бы сформулировать свои мотивы) и трижды пообещала прислать ответы в письменном виде. Жду их до сих пор. Лично мне представляется, что Валерий Богомолов в самом деле затруднился бы ответить, с каких щей именно сегодня надо отказаться от празднования Седьмого ноября и подарить россиянам целую неделю рождественских каникул.
На самом деле ясно, конечно, хороший вологодско-череповецкий историк Валерий Богомолов тут совершенно ни при чем. Я от многих слышал, что человек он просвещенный, а русскую историю ХХ века, которую одно время преподавал, вообще знает лучше всех в Думе.
Такие инициативы просто так не выдвигаются. Попробуем понять, зачем «там, наверху» решили вдруг забыть про День согласия и примирения, а вместо него погулять тремя днями раньше.
Объяснения, как правило, бывают самые простые и даже дурацкие. Ну, например, надоело милиции приходить в повышенную готовность 7 ноября, патрулировать Октябрьскую площадь, охранять пенсионеров и разгонять нацболов. Хочется людям дома посидеть или понести службу в обычном режиме. 4 ноября народ вряд ли выйдет на улицы праздновать почти 400-летней давности окончание Смутного времени или протестовать против изгнания из Москвы польских захватчиков.
Возможно такое объяснение? Да запросто. Все возможно. Так что, излагая свою версию, я ни на какую достоверность не претендую.
Заснувшая память
Кажется мне, что в последнее время нашей властью взят курс на примирение и согласие в действии.
У нас была великая история, точка. Великие жертвы, великие потрясения, не менее великие победы — не важно уже, кто прав или виноват, хорош или плох, вообще лучше обходиться без всяких моральных оценок… Величие — вот главный смысл и оправдание всего. И красные были хороши, и среди белых наличествовали порядочные люди. А потому любое напоминание о крупных национальных расколах нам сегодня ни к чему. Расколоты, как правило, мыслящие общества. Мы принадлежим к другому типу, у нас единомыслие, и вспоминать о том, что там случилось 7 ноября, нам сегодня совершенно ни к чему. А праздновать тем более нечего.
Мы сейчас очень стараемся забыть свою историю. Слишком страшная память. Любая попытка государственного строительства тут же вызывает в памяти репрессии, желание государства разобраться с олигархами, немедленно напоминает о терроре, и вообще — если мы не хотим, чтобы наше прошлое постоянно хватало нас за руки, остерегая от решительных и непродуманных шагов, лучше его упразднить вообще. Пусть останется наше старое кино, кое-что из советской классической литературы… а как оно было на самом деле, помнить не обязательно. И даже вредно.
Утопия как фактор победы
Более мифологизированной даты в советской истории, чем 7 ноября, попросту нет, и немудрено, что государство, о рождении которого все время врали, в итоге запуталось в собственной лжи. Сбылась народная мудрость насчет дня рождения — как встретишь, так и проведешь. На самом деле большевистский переворот 7 ноября не худо бы наконец осмыслить по-настоящему — иначе мы так никогда и не двинемся дальше. Но именно сегодня о нем предпочитают забыть.
Историю России напрасно пытаются представить в виде маятникового чередования оттепелей и заморозков. Все несколько сложней, и движение наше по кругу — четырехтактное: революция, затем заморозок (с формальным сохранением достижений этой революции — и полным ее содержательным отрицанием), потом оттепель (для выпуска пара) — и, наконец, застой, переходящий в маразм. Поскольку ни одна русская революция своих целей не достигает, она повторяется примерно раз в сто лет, приводя к власти то одних, то других угнетенных — которые всякий раз позволяют украсть у себя победу.