Статьи из газеты «Вечерняя Москва»
Шрифт:
— Но где? В новостях! — пояснил представитель Думы. — Мы совершенно не имели в виду, скажем, запретить нашестарое кино… В котором так много патриотизма… Имелось в виду только слегка ограничить показ жестоких сцен в документальном кино!
— Где? — искренне не понял Николай Карлович С., лояльный политический обозреватель. — Я помню, конечно, несколько жестоких сцен в программе «В мире животных»… Ну там, помните, где самка какого-то паука пожирает самца после соития…
— А на «Культуре» эти фильмы с канала «Дискавери»?! — возмутился Константин Э. — Постоянно волки жрут зайчиков, анаконды глотают кроличков… Пираньи гложут
— Вы не поняли, — прервал его представитель Госдумы. — Мы совершенно о другом насилии! Его нельзя только в новостях!
— Да в новостях — какое же насилие?! — не понял Кирилл К., только что вернувшийся на Первый канал из «ЛУКойла». — Разве что над ведущим, когда он хочет сказать одно, а надо совершенно другое…
— Да нет! Имеется в виду, если кто-нибудь кого-нибудь захватил, — осторожно намекнул представитель Думы.
— А-а… — начал понимать Олег Борисович Д.
— Или там взорвал, — еще понятнее объяснил думский контролер.
— Подождите, подождите! — воскликнул Владимир Владимирович П.
— Но вернемся к художественному кино! Допустим, если американский боевик…
— Это смотря какой боевик, — пояснил думец. — Если он правильный по идеологии — скажем, антитеррористический…
— А если он вообще российский?! — встрял продюсер и режиссер Валерий Т., занимавшийся всей сериальной продукцией на госканале.
— Тогда какое же это насилие? — простодушно удивился думец. — Это же все понарошку! Вы, может быть, думаете, что во всех этих фильмах по-настоящему бьют морды? Или стреляют? Да уверяю вас, что актеры после этого живехоньки!
— Удивительно, — сказал продюсер и режиссер Валерий Т., нервно закуривая. — Кто бы мог подумать!
— Да, конечно! — уверил его думский моралист. — И кровь ненастоящая.
— Точно?
— Клюквенный сок! А может, — не на шутку увлекся думец, — вы полагаете, что в «Челюстях» акула реальная? Как бы не так! Таких не бывает! Это все не насилие, а только показушество одно. То ли дело у нас в Думе!
— А что, и насилие бывает? — поинтересовался Константин Э.
— То есть даже и не спрашивайте! Учтите, я это конфиденциально говорю, — думец понизил голос и заговорщически оглянулся. — Вызывает нас, допустим… ну, один высокопоставленный член президентской администрации. И говорит: ах вы, такие-сякие-немазанные, сплошь повязанные! Вы разве не знаете, что за вас всех заплачено и проплачено?! «А ну, смирно, и вести себя так, как я скажу!» Вы что, интервью Ермолина не читали?
— Читали, — мрачно признался Николай Карлович С.
— Ну вот! А когда Ермолина из фракции исключали, вы думаете, гладко было? Да он обвизжался! Так кричал! Нельзя, говорит, зажим критики! И что вы думаете? Все равно исключили, насильно. У нас там просто. Если кто будет рот открывать, сразу по этой… как ее… по неприкосновенности получит! Только я прошу вас, пожалуйста, широко об этом не надо.
— Мы никому, никогда, — торжественно сказал Олег Борисович Д. — У нас, знаете, тоже в последнее время особенно не потреплешься. Сразу такое насилие, что мама дорогая…
— Так вот мы против показа такого насилия, — пояснил думец. — А все остальное — пожалуйста! Ведь в военном фильме это что? Не насилие, а борьба за справедливость. В американском боевике — что? Опять же не насилие, а контрпропаганда. Вот, мол, смотрите, дорогие телезрители, какие там в жестоком мире чистогана
— То есть про это нельзя, — полувопросительно-полуутвердительно сказал Кирилл К.
— Нет, про это не надо. И когда наши отбивают заложников — тоже не надо. Потому что если никто никого не захватывал, то никто никого и не отбивает, правильно?
— Правильно, — кивнули все.
— Вот видите, какие вы понятливые! Или, допустим, когда президент отменяет выборность губернаторов. Про это тоже не надо.
— Почему? — вскинулся Олег Борисович Д.
— Потому что это жестоко, — вполголоса произнес думец. — Вы что же думаете, они не сопротивляются? Больно им, неприятно… Зачем огорчать зрителя! Не надо вот этого. Вы лучше в новостях про что-нибудь ненасильственное. Мягкое что-нибудь. Хлеборобы там, ненасильственное открытие сезона в Малом драматическом театре Вологды, быт музея…
— А «Красную Шапочку» можно? — спросил Владимир Владимирович П.
Чувствовалось, что ему нравится этот фильм.
— Запросто! — уверенно сказал думец. — Только песенку переозвучьте.
— Как? — не выдержал Валерий Т.
— Ну, текстик другой подложите… «А-а, в Африке горы вот такой вышины! А-а, в Африке реки вот такой ширины! А-а, крокодилы-бегемоты, а-а, обезьяны-кашалоты, а-а, а у нас зато медведь!»
— А-а, а у нас зато медведь! — хором пропели присутствующие и разошлись делать новое ненасильственное телевидение.
18 ноября 2004 года,
№ 218(24016)
Оранжевые грабли
Оранжевый — цвет украинской оппозиции. А неофициальный ее гимн — песенка «Оранжевое солнце, оранжевое море, оранжевая мама, оранжевый верблюд»… Непременно надо добавить туда «оранжевые грабли».
По обычному сценарию
По поводу украинских выборов вопросов много. У всех. А у меня, собственно, только один: кто пишет все эти однотипные сценарии, с таким старанием и даже страстью разыгрываемые в 1991, 1993, 2003 и 2004 годах? Если Америка — ладно. Все-таки какая-то земная сила. А если Господь Бог наказывает таким образом наши народы за годы неверия и много за что еще — то это, конечно, печальнее. Потому что, значит, такая уж логика нашей судьбы.
Причем сценарий действительно есть, и во всех случаях он примерно одинаков. Сначала борьба двух кланов за власть усилиями специально нанятых людей превращается в борьбу народа против власти. То есть один из кланов успевает отождествить себя с народом. Потом строятся баррикады. Потом провоцируется ситуация цугцванга, в которой любой ход власти и оппозиции ухудшает ситуацию, т. е. приближает ее к силовому разрешению. После чего дело доходит до крови, мученики канонизируются, а победитель от их имени (и их именем) начинает делать все, что захочет.