Статьи за 10 лет о молодёжи, семье и психологии
Шрифт:
«Обычно Андрюша ни с кем не общался. В нем не было резкого отрицания, но не было и точек соприкосновения, он общаться не умел и не хотел. Было безразличие. Казалось, кроме двух — трех человек, все были для него буквально на одно лицо… Придет ли кто, уйдет — ему безразлично. Сам обращался к нам лишь по необходимости и чаще всего ради еды».
Но ведь и многие дети, в психическом здоровье которых никто не усомнится, сейчас общаются крайне поверхностно, ситуационно, функционально. Спросишь: «Как зовут мальчика, с которым ты играл во дворе?» Не знает. «А где он живет? В какой школе учится? Кто его родители? Есть ли у него братья и сестры?» Понятия не имеет, а главное, совершенно не интересуется и недоумевает, почему ему задают такие вопросы. Ведь это
Ну, а подростки, которые сидят, закрывшись в своей комнате, отгородившись от окружающих наушниками, экраном компьютера? Они тоже часто общаются с родными, как Андрюша: когда хочется есть или нужны деньги. Да и взрослые, поглощенные телевизором, разве они не аутизировались? Мало того, что радости экрана они предпочитают радости живого общения, так даже сделав перерыв на обед или ужин и сидя с родными за столом, не делятся впечатлениями от увиденного. Казалось бы, вот она, «валюта» общения! Ничего не надо изобретать. У тебя же столько впечатлений, ты столько всего узнал — поделись, расскажи! Но нет потребности даже в таком облегченном контакте.
Ведь только-только, всего несколько лет назад люди были совсем в другом состоянии. Многие тогда уже пристрастились к телевизору, но аутизации еще не произошло. Наоборот, хотелось поделиться впечатлениями, позвонить знакомым по телефону, чтобы они поскорее включили, а потом еще раз позвонить и обсудить просмотренную передачу…
Классический признак аутизма — частое использование к месту и не к месту речевых штампов. Как будто у аутиста в голове крутится магнитофонная лента и изо рта выскакивают обрывки фраз, клише. Но послушаем, как обмениваются репликами молодежные стайки, заглянем в интернетный ЖЖ («Живой журнал») или на какой-нибудь интернетный молодежный форум. Заштампованность речи, вполне сопоставимая с аутистической, часто отсутствие смысла…
Но если аутист Андрюша (и многие дети со сходным диагнозом, которых мы знаем) так яростно сопротивлялся попыткам разгерметизировать его болезненный мир, то не наивно ли полагать, что аутизированные люди легко и, главное, добровольно покинут свою аутистическую скорлупу? Может, логичнее предположить, что они тоже будут сопротивляться? И потом, уместно ли здесь говорить о добровольности? Разве это ДОБРАЯ воля, если она ведет человека к злу? Нет, это ЗЛОволие, а не добровольность. Поэтому в христианских (и других религиозных) государствах не только общественная мораль, но и законы старались оградить людей от свободного проявления злой воли. Оградить ПОД УГРОЗОЙ НАСИЛЬСТВЕННОЙ КАРЫ.
Что бы сказал, к примеру, преподобный Иосиф Волоцкий, услышав, что женщина вправе распоряжаться собственным телом (то есть заниматься проституцией и делать аборты), что только бессердечные изверги, не имеющие понятия о христианском милосердии, ратуют за уголовное наказание содомитов, что государственная цензура абсолютно недопустима, так как человек рожден свободным и имеет право творчески самовыражаться, как ему вздумается?
Даже полтысячелетия спустя, в XX веке, — веке отдАления с последующим отдЕлением Церкви от государства — власти и общество все равно достаточно жестко препятствовали свободе зловолия. Препятствовали, еще раз подчеркнем, откровенным насилием.
Весной 2005 года, когда в Москве «нетолерантные» граждане решительно воспротивились проведению парада извращенцев, было много публикаций на эту тему. Из некоторых таких публикаций мы с удивлением узнали, что даже на Западе еще недавно содомский грех карался тюрьмой. Лишь в 70–е годы, когда в мире стала все уверенней утверждаться извращенная система ценностей, которая, как теперь понятно, лежит в основе глобалистского проекта, соответствующие законы были упразднены. И обществу начали усиленно «промывать мозги», перевоспитывая его «в духе любви и кротости» к содомскому разврату. Поэтому предложение вернуть статус — кво всего
До самого последнего времени не искажено было и отношение к алкоголикам, наркоманам, душевнобольным. И государство, и общество, и специалисты понимали, что эти люди за себя отвечать не в состоянии. Что единственная возможность спасти их от погибели — принудительно, то есть, насильно лечить. Причем в условиях строгой изоляции.
Когда же бесчестными правителями был взят курс на разрушение государства, принудительное лечение было отменено. И до сих пор, стоит завести об этом речь, правозащитники, как старые полковые лошади, заслышавшие звук трубы, кидаются в бой. Кто посмел нарушить права человека? Новый ГУЛАГ не пройдет!
И каждый год людей в нашей стране становится меньше почти на миллион. Как бы само собой. В то время как США, главный геополитический противник России, старается оздоровить свое население (в том числе жестко и повсеместно запрещая людям курить, а молодежи до 21 года — потреблять спиртные напитки, включая пиво, даже у себя дома), наши проамериканские политики и общественники устраивают скандал при любой попытке хоть как-то оградить россиян от спаивания и наркотизации. В итоге Америка наращивает молодое боеспособное население, а у нас «борцы с насилием» целенаправленно уничтожают потенциальных воинов, поскольку от алкоголизма, наркомании и прочих «радостей жизни» гибнут, в основном, мужчины призывного возраста.
Помните историю со злополучным постановлением правительства о средних разовых дозах наркотиков, по которому человек, если у него находили девять доз героина, отделывался не столь уж обременительным штрафом? Да, постановление через два года с огромным трудом удалось отменить. Но сколько людей за это время погибло! Министр обороны США ратует за увеличение американской армии на 90 тысяч человек. У нас же за период действия вышеупомянутого постановления от одной передозировки умирало по 70 тысяч молодых людей в год. Что ж, весьма успешная военная операция. Успешная для противника.
И разглагольствования о ненасилии и об отсутствии у России врагов есть не что иное, как идеологическое обеспечение подобных операций, неотъемлемая составная часть информационной войны. Эксплуатируя и извращая христианские этические принципы, играя на лучших чувствах, «псы войны» (the dogs of war — прозвище наемников) стремятся, как принято говорить у военных, деморализовать народ. Особенно его самую активную часть — православное сообщество.
Но, похоже, у людей постепенно вырабатывается сопротивляемость к либеральным манипуляциям. Нас очень порадовало то, что написал в своих «Лоскутках» протоиерей Всеволод Чаплин. «Старые безбожники создали, а новые культивируют очень популярный миф: после революции весь народ в одночасье отвернулся от Церкви и пошел громить храмы. Да так ли уж и весь? Сегодня мы открываем для себя историческую правду. „Красных террористов“, по сути, было не так много. И им отчаянно сопротивлялись — не только белое движение, но также участники крестьянских и казачьих восстаний, многие политики, лучшая часть интеллигенции… Почему же хранители российских традиций потерпели поражение? Почему две — три сотни красноармейцев легко брали власть в городах, совершенно не настроенных их поддерживать? Выскажу парадоксальную мысль: так произошло из-за православного воспитания большинства народа. Люди, приученные любить, уступать и прощать, были попросту неспособны стрелять сразу, без разбора и по всякому поводу, как это делали красные. В годы революции и гражданской войны победили не народная воля, а наглость и дикая жестокость. Хорошо это или плохо? Пусть Господь судит. Духовная, а в конце концов и историческая победа оказалась на нашей стороне. Но нам дан урок на будущее: защищать веру, защищать ближних нужно бесстрашно и безжалостно к врагам, Так же решительно, как нужно подставлять вторую щеку личному недругу» (Православная беседа. 2006. № 4. С. 4–5).