Статьи за 10 лет о молодёжи, семье и психологии
Шрифт:
Важно и не распаляться злобой. Авва Макарий сказал: «Если ты, делая кому-либо выговор, придешь в гнев, то удовлетворишь своей страсти. Таким образом, чтобы спасти другого, ты не погуби самого себя» (Древний патерик. М.: Издательский отдел Московской Патриархии; «Планета», 1991. С. 52). И архиепископ Аверкий говорит, что «запрещается не суждение о поступках ближнего и не осуждение его злых поступков само по себе, а злое чувство в душе по отношению к ближнему со стороны человека, который сам так же грешит или даже еще больше, не думая о своем собственном исправлении».
Запрещаются и сплетни, злые пересуды, злоречие. Они ведь тоже часто происходят не из желания установить истину, а из тщеславия, излишней подозрительности, склонности замечать в окружающих только дурное, мизантропии.
«Иными словами, — подытоживает архиепископ Аверкий, — запрещается всякая злоба и злорадство в отношении грешащего ближнего на личной
Попробуем привести несколько примеров. Многие знают старинную историю о том, как некий человек, наслышанный об аскетизме монахов одной из обителей, был очень смущен тем, что, когда они пригласили его на трапезу, на столе оказались разнообразные яства и даже вино. Он ушел от монахов с осуждением в душе, решив, что разговоры об их подвижничестве — выдумка. Но Бог очень скоро открыл ему неправедность его осуждения. Волею обстоятельств этот человек неожиданно вернулся в монастырь и застал совсем иную картину. Никаких разносолов и вина не было в помине. Хлеб с водой, да и те в небольших количествах. И он устыдился, поняв, что яства на столе свидетельствовали о любви к гостю, а не о чревоугодии хозяев.
На основании этой истории делается совершенно правильный вывод, что не нужно спешить с осуждением непостящегося человека. Мало ли по каким обстоятельствам это происходит? Может, он забыл, что день постный (как произошло в юности со святым Силуаном Афонским). Или не может выдержать по слабости здоровья, или — что чаще — по слабости воли. Короче, это его личный грех, за который он сам и ответит.
Но если человек возводит несоблюдение поста в принцип и к тому же стремится распространить его на других, молчать нельзя. И уж тем более не следовало бы это делать, если бы кто-то вздумал «модернизировать» таким образом Церковь, заявляя, что раз католики посты практически отменили, так и мы должны сделать то же самое.
И к содомитам, на наш взгляд, должно быть соответствующее отношение. Не следует говорить: пусть, мол, они у себя дома занимаются, чем хотят, лишь бы парад на Красной площади не устраивали и не рекламировали свой образ жизни. Содомия (как и разврат вообще) не личное дело каждого. Это воронка, в которую мало-помалу втягивается все больше людей, в том числе юноши, подростки и даже маленькие дети. Так что содомию необходимо осуждать, не дожидаясь, пока содомиты явятся в школы. И не только осуждать, но и карать по закону, о чем недвусмысленно говорит Священное Писание. Этот подход худо-бедно соблюдался вплоть до начала 90–х, пока в условиях однополярного мира Россию не начали втягивать в построение нового мирового порядка, в котором «христианская составляющая», как мы видим, все быстрее сходит на нет. Сейчас, когда Россия явно укрепляет свои экономические и политические позиции, пора вернуть «традиционную ориентацию» и в подходах к мужеложеству.
Попробуем понять и то, чем отличается праведное осуждение (которое сейчас чаще называют обличением) от сплетен, пересудов и злоречия. В сплетнях обычно бывает много лжи, клеветы — того, что совершенно несовместимо с христианской нравственностью. Но даже если все говорящееся о человеке (или сообществе людей) — правда, следует задать себе вопрос: для чего это говорится? Чтобы почесать языком? Тогда мы впадем в грех празднословия. Чтобы показать, какой человек плохой, а мы хорошие? Тогда смотри выше про гордость, тщеславие и проч. Но когда мы видим, что собеседник по незнанию готов связаться с человеком непорядочным, опасным, лукавым, то предупредить его — наш долг. Можно обличать чьи-то плохие поступки и в назидание другим. Воспитывают ведь не только на подражании хорошим примерам, но и на отвращении от дурных. Это задает систему координат. В любой культуре, даже в самой толерантной, есть свои герои и злодеи. Без восхваления первых и осуждения вторых нет ни педагогики, ни литературы, ни истории, ни политики. Вообще нет нормальной социальной жизни, а есть этакая «вселенская смазь», создающая питательный раствор для моральной деградации.
Кстати, в последнее время можно услышать, что христиане не должны осуждать умерших. Особенно настойчиво это звучало в связи со смертью Ельцина. В доказательство почему-то приводилась римская (то есть языческая) пословица «О мертвых или хорошо, или ничего». Но, исходя из этой логики, не надо осуждать Гитлера. Зачем ему столько лет поминают холокост и угнанных в рабство славян, убитых солдат и сожженные вместе с жителями сёла? И Нерона не надо осуждать, и Иуду. Они же умерли. Так, может, и про них «или хорошо, или ничего»? Впрочем, все это давно уже было. Иуде, как известно, большевики
Для тех, «кто начальствует над людьми»
Путаница в вопросе «осуждать — не осуждать» часто возникает еще и потому, что не все поучения, предназначенные для монахов, годятся для жизни в миру. «Пример Господа Иисуса Христа показывает нам, с какой кротостью и терпением должны мы переносить погрешности человеческие, — поучал преподобный Иосиф Оптинский. — И если мы не начальствуем над людьми, то должны равнодушно взирать на зло».
Большинство монахов, действительно, ни над кем не начальствуют. Они умерли для мира, у них нет ни семейных, ни общественных, ни государственных обязанностей. Их главное делание, главный способ противостояния злу — молитва. (Хотя в нынешних условиях многим монастырям приходится вести огромную хозяйственную и социальную работу.)
Но почти любой взрослый мирянин над кем-то начальствует: родители над детьми, муж над женой, учителя над учениками, руководители над подчиненными, офицеры над солдатами, власть над народом. И они не имеют права равнодушно взирать на зло! Если, конечно, хотят оставаться христианами.
Желая подчеркнуть, как велика ответственность родителей за добронравное воспитание детей, святитель Иоанн Златоуст приводит пример из Ветхого Завета. Сейчас этот пример используется в религиозно-педагогической литературе довольно часто, но трактовка святителя гораздо глубже и, как ни странно, современней. «У иудеев был один священник, во всем прочем исправный и умеренный, по имени Илий, — пишет святитель. — У этого Илия были два сына, предававшиеся крайнему нечестию. Он не удерживал и не останавливал их, или лучше сказать, хотя и удерживал и останавливал, но не надлежащей тщательностью и силой. Тогда как следовало сечь их, выгонять их из отеческого дома, употреблять все способы исправления, он только увещевал и советовал, говоря так: „Нет, дети мои… Не делайте так, ибо „не хороша молва, которую я слышу“ (1 Цар. 2: 24)“. Что говоришь ты? Они оскорбили Господа, а ты называешь их чадами? Они не признают Создателя, а ты признаешь родство с ними? Потому и говорится, что он не вразумлял их, ибо вразумление состоит в том, если мы не просто советуем, но если наносим рану сильную, решительную и такую, какой требует болезненная гнилость. Недостаточно только сказать или предложить увещание, но надо внушить и великий страх, чтобы пресечь беспечность юности. Итак, когда он хотя увещевал, но не вразумлял, как должно было, Бог предал их врагам, во время сражения они пали, и сам он, не перенеся вести об этом, упав, разбился и умер. Видишь ли, как справедливо я сказал, что отцы бывают детоубийцами, не принимая сильных мер в отношении к беспечным детям своим и не требуя от них благоговения к Богу? Таким образом Илий сделался детоубийцей. Ибо хотя сыновей его умертвили враги, но виновником убийства был он, лишивший их помощи Божией своим нерадением о них и оставивший их беззащитными и открытыми для желающих умертвить их. И не только их, но вместе с ними он погубил и себя самого» (Симфония по творениям святителя Иоанна Златоуста. М.: «Дар», 2006. С. 88–89).
Нетрудно предвидеть реакцию некоторых читателей на эту цитату. Нам уже не раз доводилось слышать, что святые отца писали для своего времени, а сейчас старые, тем более ветхозаветные, методы вразумления абсолютно неуместны.
«Это что же получается? — воскликнут такие читатели. — Вы против вежливости? За крики и ругань? За постоянные уличения и обличения?»
Отнюдь, дорогие друзья! Заявляем со всей определенностью: мы за вежливость, улыбки, мы против криков, грубости и хамства. Даже одну из своих книг назвали «Проклятие Хама». И детей советуем чаще хвалить, а не уличать или обличать. И не сомневаемся в том, что общаться «в духе кротости» всегда предпочтительней. Нам, например, очень нравится такое поучение аввы Пимена: «Если человек согрешит и будет отрекаться, говоря: „Я не грешен“, — не обличай его, иначе отнимешь у него расположение (к добру). Если же скажешь ему: „Не унывай, брат“, — чрез это возбудишь душу его к покаянию» (Древний патерик. С. 174).