Статьи
Шрифт:
Или те же негры из Африки. У них нет нижних уровней и к причинному они тоже никак не подключены. И вот они живут практически как животные. А почему русские не так живут? Потому что есть все-таки подключка, которая вытягивает. Но она маленькая, вот и получается, что люди постоянно мечутся. С одной стороны – снизу нет, и поэтому ориентируются на Запад, потому что там есть: «Мы такие высоко духовные, а где тогда у нас особняки и дорогие машины и все остальное?». Такая бытовая необустроенность.
А с другой стороны, есть желание духовности. Поэтому не приживается западная культура, культура рациональности в русской душе. Не может русский человек что-то делать скрупулезно. Сесть, поставить
Он сказал: «Вставай такой-сякой!», и пошли мы с ним в народ,
Он с ненормативной лексикой, словно с песней шёл вперёд,
«Где, - кричал – культурная общественность? Вновь по кухням, вновь молчит!
Сохранить хотите девственность, и оргазм получить!»
Он написал на здании тайной канцелярии: «Даёшь капитализм с человеческим лицом!»,
Пририсовал, зачем-то, гениталии, в кубистском стиле, хренов Пикассо.
Тимур Шаов – О Судьбе Интеллигенции
Почему в России так? Как так получается, что у людей есть какое-то стремление, но они не могут ничего сделать, как будто рук нет?
Они не знают «зачем?». Это я, например, уже дошел до того уровня понимания, что я уже просто делаю. То есть я буду делать, нести свою миссию, и мне уже не требуется одобрение, мне уже не требуется похвала, мне уже не требуется материальное вознаграждение. Потому что я полностью усмирил и свое Эго, и свою гордыню, т.е. мне это вообще всё не нужно. Единственное, что я хочу, это видеть, что это не просто всасывается и перерабатывается, а что и дуплицируется. Что то, что я несу, что это повторяется и расходится как круги по воде. А не так, что я бросил камень и всё. И ничего там нет. Я хочу видеть отдачу именно. Но отдачу не в виде похвал, подношений, цветов и сладкого риса в чашечках и мавзолеев с памятниками. Это не нужно. Я хочу видеть именно продуктивные результаты своего труда. Я хочу видеть, как объективно изменяется и улучшается жизнь окружающих людей. Для меня это будет очевидным критерием результативности. А все эти похвальбы, гирлянды цветов, золотые монетки и аплодисменты, переходящие в овации – это мне не надо.
Но это я. А человек, который находится на этапе, ну, скажем так, эволюционного становления, ему важны вот эти инструменты подкрепления. То есть элементарная даже благодарность. А ради чего тогда, спрашивается, нести свет истины. Как Радзинский процитировал Чаадаева: «Палками в нас бьют – не обижаемся, в Сибирь гонят – не обижаемся. А этот народную честь зацепил, злодей. Почему в странах, не менее цивилизованных, чем Кострома, не обижаются словами?». Если ты ранишь словом, то ты враг навек. Поэтому, ранимая душа у народа. Тело – не ранимое. Можно ссылать на каторгу и расстреливать – нормально. А вот душа такая, что вот заденешь её всё. Тонко чувствующая.
Я уже говорил, что это палка о двух концах. То есть невозможно сделать душу такой, что с одной стороны она чувствует и слышит Бога, и видит его во всех его проявлениях, а с другой стороны «плюнь в глаза – всё Божья роса». Она чувствительна ко всему. И к плюсу, и к минусу. Не бывает приборов, которые чувствительны только к положительной составляющей электростатического поля.
Поэтому и пьют, собственно. Потому что с одной стороны чувствуют, а с другой стороны, «А зачем вообще что-то пытаться?». Потому что только пытаешься, сразу же критика.
А потому что народ еще не готов. Человечество не готово воспринимать этот свет истины. Ты пытаешься им донести свет, а тебе говорят: «А когда вы дороги-то отремонтируете?» Для западных людей, западного менталитета, для них убедительным является общий уровень жизни. Они не могут
И получается диалог слепого с глухим. Когда один говорит за духовные истины, вечные и незыблемые, а ему говорят:
– Ты голодный, весь в веригах, в лохмотьях и в струпьях. Иди сначала вымойся, залечи свои язвы на теле, сними, наконец, цепи, в которых ты ходишь как каторжанин, сходи в салон, выведи все шрамы лазерной коррекцией, на работу устройся, причешись, помойся, одень костюмчик от бриони, вот тогда приходи – поговорим.
А русский отвечает:
– А какого хрена мне вообще всё это делать, если я вижу, что вы живете жизнью кишечника? Только жрёте и срёте. И размножаетесь. И все это в красивом антураже. Когда я к вам приезжаю, мне становится тоскливо. Потому что за всей вашей вычурностью и сытостью нет душевного порыва. Вы живете как зомби. Живости в вас нет.
И получается не диалог, а взаимный обмен любезностями. Накидали друг другу в тарелку какашек и обосрали. Вот и поговорили, что называется. Вот и получилась «дружба народов». «Диалог востока с западом».
А всё почему? Опять-таки, из-за гордыни. Причём взаимной. Так вот и получается.
Сгущение красок
Мне многие пишут: «Что вы так сгущаете краски?! Да что вы бьете в набат? Кто вам дал такое право? Кто вам дал такое право – говорить за всех?».
Я, конечно, прислушиваюсь к чужому мнению, но делать буду все равно все по-своему, так, как я считаю нужным, и так, как я захочу. Поэтому не надо этих истерических воплей. Если не я, то кто еще будет этим заниматься? Вы мне можете показать хоть кого-то, кто говорит правду, такой, какая она есть?
Всем остальным сикотно. Они просто ссуться, элементарно ссуться. Отсюда такие вопли: «Ну что же вы так сгущаете краски? Ну не все же такие!».
Я общаюсь с людьми и я вижу, что ВСЕ такие. За очень-очень крайним и редким исключением. Выходишь в любой клуб, в кафе, начинаешь общаться в интернете с какой-нибудь девочкой или с мальчиком, и понимаешь, что все такие. Почему? Потому что я сразу «глубоко копаю», у меня есть такая фишка – «лезть под вену». Я воспитался, так скажем, проницательным.
А если смотреть невооруженным глазом, то да, все красиво, все в порядке.
У Станислава Лемма есть такой замечательный рассказ «Футурологический конгресс». Там описывается слет футурологов в недалеком будущем, как они прилетают в замечательный отель, все восхитительно, обслуживание на высшем уровне. А тут один товарищ подкатывает и спрашивает: «Не желаете ли таблетосов?» А таблетосы называются «отрезвин». И вот один из них принимает этот отрезвин и видит, что, на самом деле, уже давно ядерная зима, что живут они в бараке, что лежат они на каких-то нарах, а те самые восхитительные блюда, которые им принесли – на самом деле, какая-то байда из распределителя-приемника. Потом ему вообще дают супер-мегаотрезвин-протрезвин. Он принимает вторую таблетку и видит, что на, самом деле, даже эта реальность это херня собачья. На самом деле, они давно представляют собой уже не живые организмы, а просто какие-то кучки имплантов: у кого-то сердце нашунтированное, у кого-то пересадка мозга, у кого только рука своя осталась, все остальное – железки и трубочки, у кого-то только пара глаз осталась. Кругом, короче говоря, летают роботы и рассыпают порошок счастья, который просто дурманит остатки сознания и всем видятся отели, хайвэи, а-ля мировая прогрессивная экономика, полеты в космос.