Status in statu (Государство в государстве)
Шрифт:
Когда Сорока рассказывал всё это, у Вани дух перехватывало от волнения и сочувствия этим искалеченным людям. Он мог представить, через что им пришлось пройти. Если его самого пытали обученные зеки, то их истязали сами инструктора и наставники этого гнусного ремесла. Не раз ещё такое «перевоспитание» аукнется в нашем обречённом мире… Истребляя идеологических врагов палачи одновременно строят и эшафоты для самих себя.
Многих, вернувшихся с 7-ки, назначили отрядными завхозями и на другие «хлебные» должности. Теперь
Стоило только перекрасить верхушку блаткомитета, как всё в зоне переменилось. Ещё вчера рядовые зеки заглядывали им в рот… и завтра будут, только уже в русле режимно-оперативной политики.
Из «Стационара» выбили все телефоны, и его болезненные обитатели были вынуждены ходить в дежурку на таксофоны. А там О.Б., и там же О.О. (Оперативный отдел) во главе с Дедуном.
Дедун Олег Олегович, Начальник оперчасти (он же – «Пердун», получивший эту кликуху за свою огромную, непомерно отъевшуюся задницу) всегда радостно приветствовал всех, кто заносил в его отдел «ценную» информацию.
Если раньше ходить в штаб было западло, то теперь там отбоя не стало от наплыва посетителей. Всегда полный коридор добровольных осведомителей. Погода изменилась на дождливую… и сколько у нас повыскакивало из земных недр червивых грибов! Ваня был потрясён и глубоко разочарован в своём собственном, дорогом его сердцу, народе.
Приехал на зону Карп. Раньше он видел уже этот лагерь в другом образе, а в этот раз посмотрел на него и не узнал.
– Какой лагерь отдали! – возмущался он постоянно, вздыхал обречённо и шёл к своему бараку… учиться маршировать и петь Гимн.
Увы, страх, боязнь замараться делают зеков слабыми и послушными, потому что сам преступный мир зашорен, ограничен и несправедлив. Если кого-нибудь «опускают», его жизнь прекращается, и его свои же затопчут.
А свои ли они? Все, кто грозился не отдать лагерь, стали чужими.
Ваня с каждым днём всё больше разочаровывался во всяких лагерных понятиях и движениях, но одновременно и осознавал всю бренность и тщету этого мира, где человек человеку – волк. И всё происходящее в этом мире ему, откровенно говоря, просто осточертело.
И учение Карлоса Кастанеды тоже стало для него холодным и чужим. Да, в нём была свобода и магическая реальность, но не было добра, любви, понимания и перспектив. Глядя на царящее вокруг самое откровенное и беспардонное блядство, Ване пришлось разочароваться во всех религиях, во всех идеологиях и во всех политических течениях.
Только иногда ночью они с Толей смотрели на висящую в небе праздничной лепёшкой Луну, и им хотелось завыть по-волчьи в своём неизлечимом одиночестве. Один – сумасшедший, а другой – просто сторож лунного безмолвия.
– Завтра батюшка приезжает, пойдём со мной в церковь… А, Вань? – Толя смотрел на Ивана преданными умными глазами.
– Нет,
Через несколько дней наш герой освободился. Он уезжал, а позади него зона пела, маршировала и выполняла режимные требования. Последний оплот лагерного свободомыслия был безвозвратно отдан в цепкие шупальца Системы.
Ваня ехал на вокзал по городу Омску, любовался его архитектурными достоинствами и пытался осознать, чем всё-таки был для него этот милый, чудесный и доброжелательный город и какую роль сыграл он в его жизни. Он ни о чём не жалел. Он благодарил судьбу за приобретённый опыт и обретённую свободу, даже независимо от того, какой ценой достались ему этот опыт и эта свобода.
Потом он решил немного прогуляться и подышать вольным сибирским воздухом. Недалеко от вокзала он покинул транспортное средство и пошёл пешком, жадно вдыхая целительный кислород этого гостеприимного прииртышского города. Его радовала Свобода, но пугала какая-то томительная пустота, окружившая его после утраты всех его казавшихся такими несокрушимыми иллюзий…
И вдруг он остановился как вкопанный, вспомнив свой последний перед арестом разговор с отцом. Речь тогда зашла об их малой родине, и отец, посмеиваясь, говорил:
– Вот все наши учёные исторические мужи постоянно ищут Беловодье в каких-то отдалённых горных местностях, а оно находится в Каменск-Уральском районе Свердловской области на живописных берегах тамошних речек Каменки и Чернушки. Там жили наши предки, там наша родовая земля и оттуда вышел весь наш многочисленный Род.
– Пап! А какую религию исповедовали наши конкретные предки на своей земле? – поинтересовался тогда любознательный Ваня.
Отец улыбнулся и без малейших колебаний ответил:
– Русскому народу не нужна никакая религия, ему необходима идеология гордого и непобедимого Воина Духа. Эта идеология содержится в книгах наших предков Русо-ариев.
Книгочей и изыскатель всего нового Иван сразу заинтересовался.
– Пап, а как бы мне почитать эти книги?
Но ответ отца разочаровал его.
– Увы, сынок, это может решить только Совет Старейшин…
На этом тогда и прервался их разговор из-за каких-то случайных внешних обстоятельств. И только сейчас здесь, в центре Омска, нашего героя осенило, о чём тогда шёл тот иносказательный разговор. Ваня начинал догадываться, где находится этот таинственный Совет Старейшин и кто входит в него.
Он сорвался с места и побежал на омский вокзал. Скорее домой, в родной Челябинск! Он уже понимал, что, в конце концов, все русские дороги сойдутся на Урале.
15.09.2016 г.