Status in statu (Государство в государстве)
Шрифт:
Но в «Стационаре», как и по всей зоне, постепенно создавалась нервозная обстановка нестабильности, недоверия и всеобщей подозрительности. Обо всём этом Ваня и Толя рассуждали наедине, когда их никто не слышал.
– Чего ждать, брат?
– Козлятник будет! Я тебе говорю, – твердил хорошо разбирающийся в обстановке постоянный клиент дурдома. – всё к этому идёт.
– Но будем надеяться, Толя, что нас это минует, и всё будет по-людски.
Кстати, все порядочные мужики – и Толя в их числе – понимали, что всех сгубила именно наркота: какими отличными парнями были
Частенько к их разговорам присоединился Татарин, сидевший на «конторе». Он постоянно смотрел в окно и следил за передвижением сотрудников. Если кто-нибудь из них направлялся в сторону «Стационара», Татарин орал на весь коридор: «Контора!». Оба этажа и все палаты, услышав, что идут легавые, прятали телефоны, принимали горизонтальное, соответствующее их диагнозам, положение и притворялись спящими.
Каждую ночь они втроём обсуждали главную проблему: Чем всё это закончится?
Татарин был конкретным и прямолинейным радикалом.
– Надо всех бить, всё ломать! И не надо базаров разводить! Ещё чуть-чуть и лагерь уйдёт из нашего внимания.
Ваня по своему опыту уже знал, что всё равно уйдёт. Тем, кто наверху принял решение, насрать на то, что думают какие-то зеки, и наплевать на то, хотят ли они сами этого. Всё равно сломают.
– Не колоться и бухать надо, а с трепетом и осторожностью держать то, что есть. И не строить из себя лордов-милордов, и при этом вгонять в себя что попало.
Ну, а Толя задумывался и вздыхал в предвкушении очередной развлекательной экскурсии.
– А я, ребята, завтра поеду на дурдом на две недели. А в общаке даже чаю и курева не стало. С чем ехать?
– И мне, – поддерживал злободневную тему Татарин, – всё меньше уделяют на «контору» сигарет и чаю. Если дело так и дальше пойдёт… пошли они все! Пусть сами сидят! А я уйду просто болеть и валяться на койке.
– Ты, давай, крепись, – подбадривал его Ваня, – всё может быть, ещё и наладится. Выживем как-нибудь.
Как и предполагал наш проницательный герой, Бешеный оказался конченой сукой и работал на Баху. Его завербовали ещё на 2-ке, но скрывали и держали в резерве до поры до времени. И вот пробил его «звёздный» час. Каждое утро он у Бахи на докладе, сообщает обо всём, что творится в «Стационаре»: где у кого спрятаны телефоны; кто бегает на перекиды; о чём говорят и что думают уцелевшие блатные… Вскоре все уже знали, что он за птица. Но теперь уже эта «птица» с одобрения самого Бахи, начала собирать «гуманитарную помощь» на ремонт Стационара. Бешеный уже не скрывался, а даже откровенно бахвалился своими связями с администрацией. Поэтому Ваня и перестал с ним общаться на какие-либо темы.
Но Бешеный начал мутить воду и против Вани. Ему везде нужны «свои» люди, он должен знать, что происходит ночью в стационаре, ведь он собирает информацию для самого Бахи.
Но к Ивану подкопаться не так-то просто. Он не курит, не бухает, не колется, свою работу сторожа выполняет добросовестно, в конфликты ни с кем, в том числе и с администрацией, не вступает. Он работает уже год и не имеет ни одного нарекания. Он нигде не выпячивает себя,
Когда Ваня случайно узнал от ОБешников, что Бешеный мутит под него, он не стал ждать, когда эта сука съест его с помощью Бахи, а сразу пошёл к нему расставить все точки над «и».
– Ну, и что ты, Дима, – так звали Бешеного, – мутишь? – не стал Ваня выжидать и напрямую спросил его.
– Ты, Ваня, слишком независим, и сам по себе. Со всеми у тебя хорошо, а это настораживает. Я, – продолжал Бешеный, – был на 3-м тубе и знал Геру, а он, как я слышал, – твой друг.
– Да, Гера – мой друг.
– А к нему я отношусь с большим уважением.
Ваня не стерпел и кое-что высказал новоиспечённому старшине Стационара.
– Откуда у сотрудничающих с Администрацией может быть уважение к людям? А впрочем, сам чёрт не разберёт, на что люди способны. Наверное, на всё.
– Ладно, – примирительно закончил беседу Бешеный, – Жмём руки. Работай, а дальше видно будет. – успокоил он Ваню.
На этом они и разошлись. Ясно одно – они разные и никогда не поймут друг друга. Ваня никогда не верил людям, для которых главное – своя жопа, а до других им дела нет.
Ваня стал ещё более бдительным в такое нестабильное время. И откуда только эти суки начали расти как грибы после дождя? А от сук можно ожидать чего угодно. Легавые знают, как на них давить, и те всегда делают то, что надо операм. И такого человека уже не исправишь, он и на воле останется сукой.
Но зеки – люди подневольные, приходится жить рядом и с таким человеческим отребьем. И надо не просто жить, а как-то побыстрее из этого дебильника освободиться. Но приходится при этом молчать, как и многим другим. Все хотят выжить… А зачем, если жизнь не стоит ничего?
Прошло уже два месяца как увезли ребят, а они всё ещё не вернулись. Уже и в ШИЗО ремонт подходит к концу, а про них всё ещё ничего не известно. Вся зона ждёт: что будет дальше?
А вот Администрация ни в чём не сомневалась и только набирала обороты. Гайки закручивались всё туже. Сотрудники, которых раньше никто и не замечал, возгордились и стали требовать к себе почтительного уважения. Те, кто приезжал из командировок с 7-ки, знали, что там творится и ходили с высоко поднятыми головами, презрительно, как на каких-то червей, посматривая на скользящих мимо них робкими тенями зеков.
А раньше многие из сотрудников даже и опохмелялись вместе с зеками, придя на работу с глубокого бодуна, ночью приходили в столовую отоспаться на столах… Но сейчас их словно подменили. Начальство приказало им вести войну с зеками, и они заработали как застоявшиеся в стойлах боевые кони: совершали ежедневные набеги на зону в поисках запрета и компромата; сидели в стационаре и следили за перекидами, вылавливали мелких и злостных нарушителей, одним словом, спокойно лечиться зекам они не давали.