Статус неизвестен
Шрифт:
– Какая жалость, в вашем случае расходы налогоплательщиков не оправдались,- на лице Валерия Самородова лежало осознание личной славы.- Тепленькими вас прищучили,- он плотоядно улыбнулся.- Кружились, да не успели.- И через мгновенную светящуюся радость в глазах продолжил:- Дело пойдет быстрее если вопросы буду задавать я, а вы будете отвечать, не перебивая друг-друга. Инструкции, имена, явки, способы связи и цель заброски?
На физиономии Иллари проступила застенчивая улыбка:
– Экий вы прыткий живчик. Знание-ноша тяжелая, а нам было велено идти налегке.
Заметив слабое поощрение в глазах Самородова
Рыкающий бас жарко хрипел в самое ухо:
– Ты что о себе думаешь, тля гадливая, да я из твоей черепушки сувенирную пепельницу сейчас мастерить буду.
– Не надо,- остановил его Самородов.- Он больше глупостей говорить не будет, да? А будет лежать и слушать что скажут его товарищи,- пехот-командер желчно усмехнулся и посмотрел на остальных вражеских десантеров.
Поигрывая бицепсами рыжий Ульрих уверенно, почти восхищенно, ткнул пальцем, указывая Самородову на Парса:
– Вот он, знакомец мой. Лежит, помалкивает. Хвостом не виляет.
Кровь в ушах Парса не стучала а бухала, как артподготовка наступающего фронта, но он разобрал что обращаются к нему и с ответом не медлил:
– Рэ-раз-з-гов-в-вора нэ-не пол-л-лучится, нэ-не сэ- стоит и зэ-з-за-тэ-тевать. Й-йя н-нэ-не в-вэ-в-оодушев-вэ-вляем.- Он поймал краем глаза движение. Максимально жесткий удар в надкостницу под коленку заставил Парса скрутиться и поджать ноги к груди.
Обязательные к своему делу солдаты устрашающей, темно-серой окраски, обступили космодесантников еще плотнее.
Серый цвет-цвет контроля. А контролировать они умели.
Взгляд Самородова замер на Роне, он заметил окровавленный рукав и понял как тот слаб:
– Не вороти лицо!
Его придавили корпусом и за подбородок повернули к пехот-командеру. С иступленной ненавистью Самородов как шерстокрылый падальщик завис над Роном:
– Вы же расстрельный материал! Будете упорствовать с дачей показаний я вас могу без суда и следствия, как вражеских шпионов, на месте ... В расход ...!- Самородов психуя, несколько раз колчеруко срывая с застежки пальцы, расстегнул кобуру и неожиданно резко, выхватив пистолет запрыгнул на Рона верхом. И больно надавив, срывая рукояткой с ключицы кожу, осатанело заорал:-Обмылок ублюдочный! В не проходимости полной задницы оказался, так ума даже не хватает жизнь себе выторговать. Думаешь играть с тобой буду?!- Его лицо побелело от ярости и не пристойным в своей целеустремленности движением он ткнул Рона стволом в пах.- Чуешь? Мой палец дрожит от нетерпения. Уж очень ты в себе уверен, даже не обоссался. У меня нет радости к таким делам, но ты меня вынудил! Быстро, задания и цели группы?!
Рон не выдавил из себя ни звука и не лопнул от своего упрямства.
Пистолет с отдачей выстрелил между ног Рона, надорвав сморщенные складки ткани.
Тяжело звонкая гильза ударила в рельсу, разняв звук на две не равные перспективы. Заложив дрожание в капилляры расстояний.
– Не обжог?- с участливым хлопотливым беспокойством в голосе поинтересовался Самородов, вставая:- Есть много чего такого в чем никогда не сознаются люди и о чем не узнает окружающий мир. Ты веришь что я вторым выстрелом отстрелю тебе твои ... черешины и
Еле мятежно дыша Рон, не отводя глаз, занозисто ответил:
– На себе не показывай.
Угрюмые лица егерей "коммандос" местами перекосила ухмылка и получив сильнейший удар, точно кувалдой, Рон отправился в прострацию.
На них бросились согласованно и без суматохи. Стали бить, глуша тихую ярость.
"Бессилие нестерпимо ..."
Самородов промакнул носовым платком капельки крови отлетевшие на лацкан его манжета и отступил на пару шагов, молча наблюдая за избиением:
"Экстренная потрашь и психологический прессинг не дали желаемого результата. Среди вражеских десантеров слабых по волевым качествам не оказалось. И так бывает."
Бить прекратили по его команде. Это называлось "пустить первую кровь."
"Пока таким не разлупцуешь морды, они губ для толкового разговора не разожмут."
Бессознательных космодесантников тщательно обыскали и привели в чувство, вылив на них несколько фляжек с водой. Не давая им очухаться, хрипящих, измазанных в крови, заставили повернуться спинами, поставили на колени и, заведя руки за спину, заломили, сильно завернув на излом.
"Пароксизм спеленатого десантера-это знакомо."
Отстегнув с карабинов на поясе "концы веревок" их связали.
Трудно сохранять достойный вид на коленях с заломанными за спину руками. Малейшее их шевеление чутко стерегли конвоиры и подло били уступом кулака под ребро. В глазах тех кто держал автоматы на изготовку читалась серьезная решимость шлепнуть их на месте. Связанные, скомканные безволием космодесантники беспомощно кривились от боли и злобы.
Они оставались побега опасными, поэтому прежде чем тронуться к машинам каждый узел был трепетно ощупан.
– Встать и идти!
Погоняя грозными окриками и тычками их повели через лес. Даже конвоиры не знали безопасной дороги, проламывая пленниками колючий кустарник. Настоявшаяся на звездах ночь скрыла и низкие побеги и выпирающие корни, и хлесткие плети ветвей. Но стоило диверсантам замешкаться, как они получали тычки от охраны, казавшейся в этом совершенно неутомимыми.
Пленники умели противостоять нажиму, но содрогались от боли.
Выход на дорогу показался обретенным праздником. Пара "Бингоргов" стояла прижимаясь бортами на желтоватом выкатанном проселке. Габаритные огоньки тусклыми двоеточиями метили опущенные веки брызговиков.
Не развязывая, в скрюченных позах космодесантников втащили через открытый борт и повалили на пол грузовика. Носилки с Крейгом и всю амуницию забросили в соседнюю машину.
Мотор работал ровно и с настроением, не гнушаясь подбрасывать зад на ухабистой дороге. Брезентовая крыша фургона дулась горбатыми волнами, а метал подрагивал впиваясь ребрами профилей.
Рон ощущал щекой холодные выбоины облупившейся краски. На нем бесцеремонно отдыхала нога одного из конвоиров. Рон разлепил заплывший глаз и присмотрелся к нарукавной эмблеме егерского полка. Карающая десница правопорядка жилистой рукой трепала шута в забавном красно бархатном рогатом колпаке. В голове Рона звенели шутовские бубенчики, как визг застрявшей в сырой древесине снайперской пули.