Статус неизвестен

Шубин Юрий Алексеевич

– Извини, перебью, а то забуду, - Иллари делал вид что понимает каждое слово.- В темнице-то ты как оказался?

Никола Бланшет был сконфужен, заданный вопрос затрагивал настолько неприятную ему тему, что Никола готов был уползти в свою камеру и не сделал этого, только потому, что тогда бы он выглядел полным идиотом. Ему пришлось ответить, супя брови и нехотя разглядывая паутину в углу:

– После дня Бого Вспоможения частенько бабы битыми бывают. И не я один такой!- Никола сердито потряс рукой, от чего на всклокоченной бороде началось волнение.- А когда подопью, то совсем дурной становлюсь. Чуть свою до смерти не зашиб. Ну от чего и в тот раз сынишка не обрел новое тело. Знаете как потом позорно было, когда мне рассказывали

как я бегал за женой в семейных трусах и орал: "Ах ты сука! Нагуляла, прелюбодея. От того дитя в младенчестве умершее мою родню по сей день признать не может." Когда меня едва оторвали пьяного, вздумавшего жену побоями учить, святой отец каноник на меня епитимью и наложил, в каземате год отсидеть в молитвах вину искупляя.

– Подожди,- остановил его темпераментный рассказ Иллари.- Мы как бы не совсем ... понимаешь? Наш космический корабль задержали с контрабандой и припаяли срок. А мы не в курсе как у вас тут и что. Соображаешь? Не мог бы ты нам подробнее, так чтобы мы в полную ясность пришли. Поможешь?

Николе льстило что в нем нуждались. Привыкшего за этот год терпеть унижения, даже такой сомнительный успех казался привлекательным. К тому же, сидя в одиночке, он соскучился по человеческому общению. Никола Бланшет почесался, сунув руку под тюремную робу, поймал насекомое и громко щелкнул раздавив его между обломанными ногтями больших пальцев:

– Вы ... странные. О чем вы только думали собираясь сюда лететь. Но мне, по правде, на это начхать с храмовой звонницы. Слушайте.- Он поменял позу на более удобную.- Все началось вскоре после высадки первых поселенцев на Фракену. Сколько тогда от лихорадки вымерло, да в пищу местным тварям пошло - тому счет особый. Либо ты приспосабливаешься и меняешься обживаясь вместе с переменившимся миром вокруг, либо наитупейшим и бессмысленнейшим образом грозишь кулаком небесам. Эббат Сатерлан и Морис Флок исследовали русло "Крикливой Грэтты" и их геликоптер потерпел крушение.

Услышав о Сатерлане звездные десантники вновь молча переглянулись удвоив внимание.

– - ... Моринг Флок убился насмерть. Службы спасения еще не существовало. Застигшая ночь взрыкивала и подвывала, жестко оценивая шансы Эббата выжить в одиночку как нулевые. Сатерлан вытащил тело Флока на взгорок поросший судариум травой и среди кустов краколиста организовал место для ночевки, разведя жаркий костер. Спал ли Эббат? Видимо, нет. Испуганный, удаленный от пути спасения разум молил о чуде, вполне осознано понимая что это невозможно. Обессилев Эббат проваливался в забытье, чтобы очнувшись вновь говорить с Господом, - Никола Бланшет так ярко живописал свою историю, что казалось напряжение теснит и крепнет, нависая тяжестью громады стен над головой. Сутуля и слушателей и рассказчика заглянувших под вуаль легенд и суеверий, но не ломая саму историю. Никто не посмел перебить его.

Они были там, подчиняясь безжалостному зову врожденного любопытства.

– - ... в эту ночь Эббат Сатерлан стал волей Господа, его рукой. Заново осуществляя трактовку Создателя,- Никола говорил размеренно и четко, даже, по своему, буднично. Согбенный и отчаянно нервный в начале он сохранил ясность ума.

– ... Эббата разбудил человек. Сатерлан вскочил и при свете давно наступившего дня вдруг увидел Моринга Флока. Живого!

Космодесантники находились в состоянии перманентного шока и смотрели на Николу Бланшета разинув рты, как желторотые птенцы на скачущую куницу.

Воздух вздрогнул от хохота, прорывая пастораль расстояний и осознано совершая невозможное - возвращая звездным десантникам миг свободы.

Никола, при всей своей затрапезности, сохранил значительное лицо, что и до того украшало рассказ не хуже ярких подробностей. Его глаза смотрели с порицанием, застав узников в момент беспардонного поведения. Его голос был смиренно тихим:

– Недоверие - это первая общечеловеческая реакция на новые знания. Вы

думаете что слишком много знаете и от того чересчур много воображаете о себе. Человеческий ум повсюду открывает законы и вместе с тем обманывается легко, как младенец. Скепсис - целомудрие интеллекта. Эббат Сатерлан рассуждал так же и решил что ошибся, ставя страшный, несовместимый с жизнью, диагноз Морингу. Оба подумали что отделались легким испугом. И вот еще что,- запавшие глаза на заросшем лице сверкнули сочным лакированным блеском.- На судариум траве лежал раскрытый чемодан с набором хирургических инструментов и всяких окровавленных страстей. Сатерлан даже не знал до пережитой ночи что в рухнувшем геликоптере такой имелся. Когда они спустились к реке, чтобы поберегу вернуться в лагерь высадки первых поселенцев за помощью, Моринг Флок решил ополоснуться и скинув летную куртку и рубашку пошел к воде. На его спине и руках крестом рассекающим багровел свежий операционный шов,- Никола троекратно перекрестился.- Это был день возрождения который стал целой эпохой. И на том памятном взгорке "Месторождения Мест Рождения" был заложен храм "Встречи Отсроченной", вокруг которого и вырос будущий город Норингрим.

Вот теперь лицо Иллари стало по настоящему напоминать бульдожье:

– Не усложняй,- в ухмылке его зубы обнажились. На подживающей ободранной скуле топорщилась заскорузлая корка.- Храм говоришь.- Пристальный, на глазах свирепеющий взгляд в сером саване света мог испугать кого угодно.- Храм-храм-храм и нет человека. Кому ты трэндишь, наседка!- Он схватил Николу за кудлатую, космящуюся бороду и притянул к себе.- Да я сам из твоего кожаного мешка с костями душу выну и гнилую солому вместо зашью. Говори, к чему тебе велено нас своими бреднями склонить!- Над верхней губой и на висках Иллари выступил пот.

Никола Бланшет не выглядел напуганным, он сделал долгую паузу, переводя дух и прокашлялся, для чего Иллари пришлось его отпустить.

– И так бывает,- утирая губы проговорил Никола:- Истина порой невероятнее вымысла. Когда уже и в ум не помещается, тогда и приходится уповать на веру. Если даже чудо непонятно - оно неотменимо,- его взгляд был неопределенным и цепенящим одновременно. Никола встал и пройдя через камеру влез с ногами на каменную скамью. Клок соломы прилип к подошве его войлочного штиблета.

Сквозь лучики крыльев парящего кованого ангела все ярче лился свет, часть которого заслонила голова Бланшета:

– Все ищут пути чтобы контролировать жизнь, но нам это досталось почти бесплатно. Тот, который трепал меня за бороду, поди сюда, если не трудно.

Над оконцем паук шевелил "переметы" своей паутины. Космодесантники продолжали смотреть на Николу как на подсадного в камере смертников.

Оставаясь на взводе, в неком натяжении, Иллари выразительно покосился на своих товарищей и подпрыгнув встал рядом с Николой, засовывая голову в свет падающий сквозь решетку, как в область конкретных ответов.

Растопыренными крыльями ангел закрывал панораму площади три стороны которой занимал храм окруженный серокаменной стеной. Надворные постройки тянулись вдоль стены на значительном расстоянии друг от друга. Чуть в стороне от узорной решетки центральных ворот вдоль пестрой ленты мозаичного тротуара, обозначенного каменными приступками ограждений, висела широкая вычурная арка. Она выделяла проход ведущий к доминирующему над подступами мрачноватому и угрюмому зданию стоящему поодаль.

Цветная керамика однобоко купалась в брызгах рассвета, ловя гранями нарастающий огонь. Купольный крест лоснился светом, но не блистал. Незалазанной вершиной червонное золото посверкивая играло в лучах восходящего солнца. Каплями крови тлели вспыхнувшие крыши, часть звонницы, стен, выступов трансептов, башенок, округлостей апсид, барельефов каменных цветников. Искусные мастера корпели над каждым завитком, но даже их изысканная работа не смогла скрыть могущественную силу исходящую от храма.