Ставка на смерть
Шрифт:
И в эпицентре нового международного шторма находился некий капитан британской промышленности Александр Хок.
10
Эмброуз стоял под холодным дождем на блестящем мокром тротуаре. Движение на Ламбет-Пэлас-роуд у южного входа в больницу Сент-Томас было весьма оживленным. Эмброуз ждал инспектора Росса Сазерленда. Он опаздывал уже на десять минут, и Конгрив, который последние четыре часа просидел у постели миссис Первис, находящейся в коме, был не в лучшем настроении. Он уже собирался сойти с тротуара и поймать такси, когда из-за угла на большой скорости выскочил
Сазерленд по выходным принимал участие в гонках, и на машине все еще красовалась большая цифра восемь. Эмброуз никогда в жизни не думал о собственном автомобиле, но в этот самый момент ему вдруг захотелось приобрести какой-нибудь шикарный автомобиль. Темно-синий «бентли салун» довоенного выпуска, с подносами для пикника из орехового дерева, ну, такими, которые складываются сзади. Да. Такая машина здорово бы смотрелась на посыпанной гравием подъездной дорожке у «Душевного покоя». Он мог бы выезжать по субботам в Санингдейл на парную игру в гольф или по воскресеньям в Хенли, собрав корзинку для пикников, охлажденную бутылку хорошего…
Пассажирская дверь с номером распахнулась, и Конгрив так согнул свое крупных пропорций тело, что оно чудесным образом уместилось в коробчонку на колесах.
Росс пробормотал нечто, отдаленно напоминающее извинения, включил первую передачу, сорвался с места и помчался на невероятной скорости, пока не втиснул свой проклятый агрегат в невидимую дырочку в потоке транспорта.
— Ну, — сказал Сазерленд, переключая скорость, — как дела у нашей дорогой миссис Первис, сэр?
— Она поправится, слава Господу Богу.
— А что говорят врачи, сэр?
— Пуля задела сердце.
— Боже праведный!
— Левый желудочек. Ей сильно повезло. Если бы пуля прошла на сантиметр дальше к северо-востоку, ей светили бы посмертные почести.
— Мне так жаль, старший инспектор. Я знаю, как вы к ней относитесь. Кто бы это ни сделал…
— Они подонки.
— Они?
— Возможно, я ошибаюсь.
Сазерленд прекрасно знал, что не стоит и пытаться хоть как-то ответить на это замечание. Конгрив редко ошибался, но то, что он никогда не сомневался, это уж точно. Через десять минут передвижения в черепашьем темпе по забитому машинами юго-востоку Лондона они набрали приличную скорость и покатили на юг. Облака поднялись вверх и образовали пурпурно-серую линию, под которой лежала оранжевая полоска неба. Солнце спряталось за горизонтом, и Темза купалась в красном сиянии. Длинная черная баржа медленно тащилась вниз по течению в направлении Гринвича. Наконец Конгрив сказал:
— Следующий поворот. Да, вот здесь.
Через несколько минут они остановились перед домом номер двенадцать по Милк-стрит, в котором до недавнего времени обитал Генри Буллинг. На тротуаре было полно луж. Ливень прекратился, перейдя в моросящий холодный дождик.
— У тебя есть ключ? — спросил Эмброуз, когда они поднялись по ступенькам на крыльцо. У входной двери лежало несколько влажных газет — «Таймс» и «Дейли Миррор». Конгрив отметил про себя, что самый свежий номер в этой куче был пятидневной давности. Кто сказал разносчику, чтобы он больше не обслуживал этот дом?
— Да, сэр, вот, — сказал Сазерленд и выудил из кармана конверт для хранения улик с ключом от входной двери. Если бы не приятный шотландский выговор, Сазерленд мог бы легко сойти за американца.
Да, это дело раскрыли Эмброуз и Росс, но именно Росс Сазерленд вместе со Стокли Джонсом привели приговор в исполнение на далеком острове у берегов Флориды.
Конгрив и его коллега сохранили за собой должности в Скотланд-Ярде, но при этом они еще числились в службе, к которой принадлежал Алекс Хок, и выполняли работу по мере необходимости. Конгриву казалось, что он нужен Хоку постоянно, потому что этот мальчишка не успевал выбраться из одной переделки, как тут же влезал в следующую.
Эмброуз вместе с семейным поверенным Хоков Пел-хэмом Гренвиллом буквально сам растил и воспитывал Алекса с тех пор, как его родителей убили пираты, занимающиеся торговлей наркотиками на Карибах. Конгрив никогда бы не признался даже самому себе, но его чувства по отношению к юному Хоку, возникшие при первой же их встрече, вполне можно было назвать отеческими.
Росс вставил ключ в замочную скважину и толкнул видавшую виды дубовую дверь внутрь. Он остановился и оглянулся через плечо, перед тем как шагнуть за порог. По тихой улочке протянулись длинные тени, на город спустились пурпурные сумерки. Единственным звуком, нарушавшим тишину, было щебетание птиц.
— Ты ведь не выписывал этот ключ? — спросил Конгрив Росса, зажег свой мощный фонарик, качнул им в темноту холла и ступил внутрь.
— Не беспокойтесь, шеф. Я просто одолжил его на время из хранилища улик.
— Хороший мальчик, — одобрительно пробормотал Эмброуз, всегда предпочитавший в таких делах держать Скотланд-Ярд на расстоянии.
Конгрив сделал шаг вперед, его ноздри раздулись, пропуская через себя мириады витавших в квартире запахов. Больше всего пахло табаком (Генри дымил, как паровоз), а еще старым ковром, который выбивали крайне редко. Запах пыльной мебели и занавесок, вареной говядины, брюссельской и белокочанной капусты из задней части дома, где, наверное, была кухня. Когда-то здесь держали кошку или даже нескольких кошек и, возможно, канарейку, насколько можно было судить по затхлому запаху зерен из птичьего корма.
В принципе ничего из ряда вон выходящего. Медный аромат крови в квартире явно отсутствовал. Равно как и запах газа и ядохимикатов.
Но кое-что все-таки было. Аромат, который Эмброуз уловил своими превосходно устроенными органами обоняния, сильно его удивил. В воздухе витал едва уловимый запах дорогих духов. К Генри приходила женщина? Странно, но факт. Женщина утонченная и достаточно обеспеченная, чтобы позволить себе духи от Шанель. Это новый аромат от Шанель, подумал Эмброуз. Не тот, который он любил — № 5. Нет. Это «Алюр». Очарование. Да, точно. Значит, женщина была скорее всего молодая, модная и хорошо упакованная. И эта женщина пришла к Генри? Наверное, ошиблась домом.