Ставка на выбывание
Шрифт:
— Машенька, что случилось? — обеспокоенно спросила она.
Мария плакала так горько, что Надежда не сумела тактично это проигнорировать. А вдруг случилось что-то серьезное. Тем более Виталия не было дома, а к Машеньке женщина относилась с искренней симпатией.
— Случилось, что я идиотка, — всхлипнула Машка. — Надо было сразу понять, что он все знает. Он не может не знать. Как я этого сразу не поняла? Я идиотка.
— Вы поругались? Ох, — горестно посочувствовала Надежда, присела рядом и заботливо коснулась Машкиного
— Нет. Ничего не будет хорошо. Ничего не образуется. Теперь уже точно не образуется.
Бажин знал, что она врет, и слушал ее вранье. Он просто так этого не спустит и не простит. Лучше бы вчера ей все высказал! Господи, да она уже и ехать никуда не собиралась!
— Машенька, а давайте чайку пьем. Я завтрак приготовила, вы же ничего сегодня не ели. Так не годится. Совсем не годится.
— Давайте, — снова всхлипнула Маша. — Мне можете туда сразу яду накапать, все равно он приедет и придушит меня. Он меня точно убьет.
— О, господи, ну что за мысли! — улыбнулась женщина. — Ничего он такого не сделает.
— Угу, не сделает…
Они попили чай. Надежда Алексеевна пыталась успокоить Марию, убеждая, что все наладится.
— Машенька, умойся холодной водой и постарайся не нервничать.
— Да, умыться мне надо. В косметике точно нет смысла, потому что плакать мне сегодня кровавыми слезами.
— Да что же это такое! Что за мысли! — снова всплеснула руками Надежда.
Машка вдруг схватила женщину за руку и попросила умоляюще:
— Надежда Алексеевна, Наденька, милая… отпусти меня.
— Что? — оторопело спросила Надежда.
— Вот теперь мне точно надо уехать. И подальше. Чтобы Бажин меня точно нигде не нашел. Я просто сяду в свою машину и уеду, а ты скажи, что не видела. Ничего не видела и ничего не знаешь. Куда я делась, не представляешь.
— Маша, да что случилось? Ты хоть скажи, что произошло, я ничего не понимаю.
Машка отпустила ее руку и вздохнула:
— Интересно, он мне даст сказать последнее слово или сразу голову снесет?
— Все так серьезно?
— Угу.
— Тогда вспомни, как ведут себя королевы на эшафоте.
— Как?
— Как королевы, — с нажимом сказала Надежда.
— Точно, — кивнула Машка, — пойду найду водостойкую тушь.
ГЛАВА 18
Пока Виталий вернулся, — а бросать дела и приезжать домой сразу после звонка он не торопился, — Машка успела нарыдаться, успокоиться и привести себя в порядок. Истерика прошла, наступило ледяное отупение. Она почти перестала волноваться и просто ждала неминуемого наказания. Даже страх, вечный спутник, вылетел из нее и растворился в комнате, как сизый сигаретный дымок.
Она встретила Бажина молчанием. Сидя на диване в гостиной и взяв левой рукой под локоть правую.
Он сел рядом и медленно выговорил:
— Молча. Ты собиралась сделать это молча.
— Да, — легко подтвердила она. — Именно так я и собиралась сделать. Просто свалить от тебя, ничего не сказав.
Подливала масла в огонь не от смелости, а от желания, чтобы это все побыстрее закончилось. Пусть не тянет, сделает с ней поскорее то, что он там собрался с ней сделать.
Он повернул голову, и Мария посмотрела ему в глаза. Они горели, в них было столько чувств, смешанных и разных, что она не смогла вычленить какое-то одно.
— Что же мне с тобой делать, Машенька?
Маша молча вздохнула, и в этом прерывистом вздохе отчетливо прочиталось: «Что хочешь».
— Ты спрашивала, можешь ли что-то сама решить в наших отношениях. Можешь. Решай. Но без того, чтобы уезжать из дома. То, что я сейчас сделаю, поверь, не доставит мне никакого удовольствия. Но я это сделаю.
— Ты не посмеешь, — прошептала она непослушными губами, глядя, как он расстегнул пряжку и одним резким движением выдернул ремень из пояса брюк.
— Человек не понимает чувства другого, пока не побывает в его шкуре. Я тебе сейчас такую уникальную возможность предоставлю.
— Только посмей! — испуганно вскрикнула она и сорвалась с места.
Бажин, конечно, тут же перехватил ее и скрутил руки, обездвижив.
— Будет не больно, ты даже сможешь освободиться, но, думаю, этого хватит, чтобы понять, что я вчера чувствовал.
— Не трогай меня, не прикасайся ко мне! Если ты тронешь меня хоть пальцем, я тебя возненавижу!
— Вот сегодня я тебе верю, сегодня ты говоришь искренне. — Потащил ее к лестнице. — Я не садист, но очень хочу, чтобы тебе стало больно.
— Отпусти меня! Клянусь, я тебя возненавижу! — кричала она, бесполезно сопротивляясь.
Обмотав ее руки своим ремнем, он привязал их к перилам.
— Тебе больно? Обидно? Ты унижена? Проникнись всем этим, и, может быть, тогда ты перестанешь делать со мной все, что ты делаешь. И, пожалуйста, никуда не уходи, я сейчас вернусь, — саркастически кольнув напоследок, взбежал по лестнице. — А если только дернешься, я привяжу тебя здесь навечно! Ты же не сомневаешься в этом? — рявкнул сверху.
Да, привязал он ее чисто символически, но Машке хватило. Он знал, куда бить, и ударил. Ударил так точно, что она от своей боли задохнулась.
Душевное потрясение удалось. Это было больно, обидно и унизительно. Все, как он говорил. Она же не животное, не собачка, чтобы ее пристегивать и привязывать!
Освободив руки, Маша швырнула ремень в другой конец комнаты. Ошарашенно опустилась на пол, пятясь, отползла от лестницы и прижалась спиной к простенку между огромных окон.
Виталий спустился к ней через несколько минут, которые потратил на то, чтобы переодеться. На нем теперь были светлые джинсы и тонкий свитер в бело-голубую полоску.