Ставка на выбывание
Шрифт:
Но она быстро успокоилась, словно охладившись внезапным порывом ветра, и спросила, стараясь сделать это небрежно:
— Скажи, а ты хочешь детей?
— Конечно. Обязательно. Если бы я до этого не хотел иметь детей, то сейчас я бы их точно захотел.
— Да? — доверчиво переспросила Маша.
— Да, — с уверенностью кивнул Бажин.
— Давай прогуляемся еще.
— Давай потом, а? У нас есть дела поважнее.
— Наше дело надо делать с утра.
— Неделя задержки. Уже и так все понятно будет. Маня, пошли,
— Я волнуюсь. — Доверчиво приникла к нему.
— Я тоже. Представь себе.
— Меня аж подташнивает.
— Да? — довольно переспросил он.
— Да.
— Класс. Пошли. — Крепко взял Машку за руку, и они направились домой.
Не врала она: весь день ее подташнивало. Возможно, от волнения. А сейчас, после этого разговора, низ живота заныл, будто подтверждая мысли и предположения.
Медлить не стала, сразу поднялась в спальню, попросив Виталю ждать ее внизу.
Он, конечно, послушал, сделав вид, что жутко хочет кофе. Надо же чем-то занять себя эти несколько минут. И растянуть бы, пить медленно, но опустошил чашку в два глотка и снова остался наедине с самим собой. Мерил шагами гостиную. Стоя у широких окон, любовался садом.
Позвонил Маслову и Мелеху… И снова тишина, и снова тягостное ожидание.
Не помнил себя таким. Не мог сказать, когда испытывал такое ощущение — и радостное, и тревожное одновременно. Нервный смерч какой-то.
Несколько минут кажутся вечностью.
Боже, как он хотел, чтобы это оказалось правдой! Как он хотел, чтобы его Маняша была беременной!
Весь сконцентрировавшись на этой мысли, все посматривал на лестницу, все прислушивался, ждал, что вот-вот услышит быстрый Машкин топоток.
Наконец устав испытывать свое терпение, ринулся на второй этаж. В спальне Маши еще не было, поэтому постучал в дверь ванной комнаты.
— Маша!
Она молчала, и, забеспокоившись, Виталий постучал снова. Когда и второй раз ему не ответили, распахнул дверь.
Машка сидела на подстолье раковины и вытирала полотенцем мокрое лицо. Мокрое оно было не от воды. Она плакала. Ревела. Пытаясь что-то сказать, сглатывала ком в горле, глубоко вздыхала, но все равно не могла выдавить из себя ни слова. Потом показала ему два пальца.
— Две? — спросил Бажин, замерев.
Маша мотнула головой. Опять показала два пальца. И еще два.
— Две по две?
— Угу, — кивнула и со всхлипом, спрятала раскрасневшееся лицо в полотенце.
Надо бы рвануть к ней, но все тело словно отяжелело от этой новости.
И, вроде бы, не новость же… Ждал этого и хотел. Весь день только об этом думал. Представлял, как от радости будет до потолка прыгать, а сейчас с места не мог сойти.
В следующий момент, с трудом сбросив с себя оцепенение, подошел к ней, забрал полотенце и, взяв за лицо, стал целовать. Щеки, глаза, губы.
Порывисто, нежно, с внутренним
— Оно само, — вздохнула между поцелуев, оправдывая свой неуместный рёв. — Я не хочу плакать… это же радость… оно само… Ой, господи, как мне страшно, — взвыла она, вцепившись в его плечи.
Бажин вынес ее из ванной и уложил на кровать. Она не отпустила его, а прижала к себе дрожащими руками, будто спрятавшись под его большим и сильным телом.
— Машуля, успокойся. Ну, всё… всё… — Погладил ее по голове, убрав волосы от заплаканного лица.
Машка последний раз всхлипнула, вздрогнула всем телом и задержала дыхание. Вся сжалась, словно стараясь внутри стать тверже, и прошептала:
— У нас ребенок будет. Малыш.
— Угу. Дети — это цветы жизни. Надеюсь, ты плачешь от счастья.
— Бажин, вот что ты несешь? — спросила она, затаенно радуясь растерянности, которую он не мог скрыть.
— Чушь несу.
Машка, наверное, ждала от него каких-то громких слов, а он всё еще не мог говорить. Не знал, что сейчас нужно говорить.
— Ты рад?
Виталий вместо ответа улыбнулся. Такой улыбки она у него не видела никогда. Улыбнулся так, что ей стало стыдно плакать и стыдно спрашивать, рад ли он.
Будто чтобы почувствовать сильнее его радость и проникнуться ею, Маша тронула его лицо. Погладила по щеке, коснулась пальцами губ, которые все еще улыбались.
— Манюня моя беременна, это ж надо. — Как будто не веря, окинул ее с головы до ног новым взглядом.
Машка засмеялась. Хотела что-то сказать, но оборвалась, услышав, что у Бажина звонил сотовый.
— Как всегда, — проворчал Виталий, приподнимаясь и вынимая сотовый из кармана брюк, — не дадут насладиться моментом… Да, Роман… Давай, жду тебя, — коротко бросил в трубку и снова прижал Машку к кровати.
Она закинула ногу ему на бедро, обвила руками шею, и они стали целоваться. Целовались, пока не задышалось обоим тяжело и возбужденно.
— Ты очень рад, что я забеременела, я прям это всем телом чувствую.
— Моей радости нет предела.
Стянул с нее свитер. Провел кончиками пальцев по груди, глядя, как нежную кожу стягивает россыпь мурашек.
— А я думаю, чего это ты такая чувствительная стала… Да? Сильнее же, чем обычно?
— Да. Сильнее.
— Нам теперь вообще кайфово будет. Ты хорошо себя чувствуешь? — Осторожно погладил ее живот.
— Да. отлично. Кстати, я раньше всерьез думала, что заниматься сексом, будучи беременной, это кощунство.
Бажин засмеялся:
— Ты и сейчас так думаешь?
— Нет. Я так совсем не думаю. Вот совсем, — усмехнулась. И предупредила, когда его горячая ладонь двинулась ниже под джинсы: — Так, Бажин. Сам же сказал, что сейчас Рома приедет.