Ставка на выбывание
Шрифт:
Машка снова спряталась в гардеробной. Зайдя туда, Бажин даже не удивился, что Машка и правда трудится над укладыванием вещей в сумку.
— Маня, а я помню это платье. Ты была в нем, когда мы первый раз переспали. А трусики на тебе сейчас тоже розовые? — Дернул подол вверх, но Машка оттолкнула его руку, и Виталя чуть не выронил фужер с шампанским, который держал в другой руке. — Не надо со мной бороться. Я сильнее. Потом скажешь, что я сделал тебе больно, а я не хочу делать тебе больно.
— Это ты уже мой уход празднуешь? — с удовольствием поязвила
— Оценила. Сказала мне очень идет. Китч сейчас в моде. Еще татуху посоветовала сделать. Как вызов обществу. Говорит, надо ломать стереотипы.
— М-м-м, договорились, где татуху будете делать?
— Вот тут. — Провел пальцем от уха вниз по шее и засмеялся: — Маня, ну ты ваще огонь, я даже не думал, что ты такая ревнивая. Я тебя хочу. Прямо сейчас. Можно прямо здесь.
— Угу, ты же любишь страстных женщин. Ляля тоже, наверное, такая?
— Очень такая. Мне тогда захотелось в своей жизни чего-то яркого, и я завел себе рыжую любовницу. Вообще не прогадал.
Машка, пылая возмущением, замерла и медленно спросила:
— Интересно, что же тобой руководило, когда ты решил завести меня?
— Захотелось чего-то волшебного, — улыбнулся он, подавая вешалку с платьем. Маша смотрела то на свое платье, то на лицо Бажина, не зная, как расценить этот жест. В конце концов, вырвав из его рук плечики с одеждой, бросила их в сумку. Виталий вздохнул: — Ляля, кстати, от меня ушла точно так же, с таким же перфомансом: приревновала, устроила скандал, собрала чемодан и уехала. Думала, что я кинусь ее останавливать. А я не стал ей мешать — вольному воля, если уж миру мир не получается.
— Какое счастье, надеюсь, ты и меня останавливать не будешь.
— Конечно, не буду. Зачем тебя останавливать? Ты никуда не уйдешь. Но, если хочешь поиграть в собирание и разбирание чемодана, я не против. Давай-ка, хлебни, охладись, — протянул ей шампанское, но потом передумал. — Хотя нет, не надо. Ты такая горячая. Вот самое то.
Сейчас посадим твой красивый зад на какую-нибудь полочку и нормально будет. — Отпил сам и поставил бокал на пол. — Я не против ревности в отношениях, можешь сколько угодно ревновать. Главное, чтобы ревность заканчивалась сексом. Секса хочу страшно.
Гардеробная у Бажина, конечно, большая, но все равно, это не то место, где можно играть в догонялки. Поэтому Александрова быстро проиграла.
— А я не хочу, — горячо зашептала, пытаясь отбиться и оттолкнуть его от себя, — я ничего сейчас не хочу.
Он даже умудрился задрать на ней платье.
— Розовые. Маня, ты не можешь мне отказывать, особенно когда на тебе розовое белье.
— Да с чего это?
— Да с того это. Потому что это призыв. Команда «Взять». На тебе розовые трусики, я должен тебя взять.
— Животное, блин, — задыхаясь, прошептала она и уперлась ладонями ему в грудь.
— Мы все животные. Все мужчины животные, живущие на инстинктах и рефлексах. А ты моя самка. Вон вся мурашками от удовольствия покрываешься, когда я
— Вот именно. С тобой связаться, как в клетку с хищником войти. Трогаешь, и мурашки ползут от удовольствия. Но черт его знает, когда ты вздумаешь откусить мне голову.
— Маня, я хищник воспитанный, дрессированный. Команды знаю.
Машка подавилась собственным смешком.
— И не трогай меня…
— Я не могу тебя не трогать. Я хочу тебя трогать и буду тебя трогать. И спать ты со мной будешь тогда, когда я захочу. Всегда. — Стал целовать ее шею. Ловил губы, она старалась освободиться, вертела головой и уклонялась от поцелуя.
— У меня нет для этого настроения.
— Нормально все у тебя с настроением. Самое время снимать платье.
— Я не шучу.
— Маша, хватит. Я поиграл в твои игрульки про ревность, но уже хватит. Кому-кому, а тебе не стоит ревновать. Я тоже ленив для таких интрижек, и мне сейчас точно не до баб, тут с одной бы разобраться. Удивительно, как много места в наших отношениях заняла Ляля, появившись в поле твоего зрения лишь на пару минут. Мне кажется, даже больше места, чем в наших отношениях занимаешь ты сама.
— Два раза по две минуты, — напомнила Маша. — За которые ты наглядно продемонстрировал свои пылкие чувства. И не надо обвинять меня в провокационном поведении, ты первый начал!
— И что? У меня не много женщин, с которыми я был в долгих отношениях, но я старался расставаться с ними прилично. — Он отступил, но совсем не затем, чтобы отпустить ее, а для того, чтоб его слова прозвучали значительнее и весомее.
— Виталий Эдуардович, а не пойти ли вам со своими приличиями… — сквозь зубы процедила она.
— Маня, — снова жестко взял ее за плечи, — тебе станет гораздо легче, если ты просто скажешь все, что ты думаешь. Все. Как есть на самом деле. Я тебе разрешаю. Я готов закрыть глаза на оскорбления, которые, возможно, посыпятся в мой адрес. Просто скажи.
— Ты можешь не хватать меня, когда разговариваешь? Не надо меня хватать! Если хочешь сказать что-то внушительное, не обязательно меня хватать! Что ты хочешь от меня услышать? Что я ревную? Да! Я ревную! Конечно, я ревную! Я с тобой живу, я с тобой сплю! Конечно, мне не нравится, когда на тебе виснет какая-то баба! И мне это все не нравится! И мне это все не нужно! Я не хочу из-за тебя страдать! — На фоне Бажинского уравновешенного тона ее крик звучал еще более обличающе.
— Конечно. Легко быть феей. Делать добрые дела и ничего не чувствовать. Я по тебе с ума схожу. Что тебе еще надо?
— Ничего. Отпусти, — прошептала дрожащими губами.
— Это мне нужно ревновать. Мне! — Сквозь стену его спокойствия четко почувствовался продирающий до костей холодок. Словно в узкий просвет отчетливо повеяло чувствами, которые раньше были старательно спрятаны. — Ушлепка твоего нет, а проблема все равно есть. Потому что проблема в тебе. В твоих чувствах. Ты до сих пор живешь ими. Ты не со мной живешь, ты живешь теми чувствами! Он до сих пор стоит между нами!