Ставленник
Шрифт:
— Нет.
— Ну, он человек хороший; кончил курс в семинарии, был секретарем в губернском правлении… Я думаю, что Будрин отдаст.
— Уж конечно. То заседатель, человек, поди, богатый, а мы что… — сказал Иван Иваныч.
— Вот этот Удинцов и сватался… Будрин было не соглашался, а потом, говорят, что согласился.
— Экая досада! — сказал Иван Иваныч.
— И давно сватался? — спросил Егор Иваныч.
— Да в мае месяце еще говорили. Тут, видите
— Ой? — спросил Иван Иваныч, так что у него витень выпал из рук.
— Очень понятно. В эдаком городе вы не найдете хороших невест.
— Что ты?
— Напрасно едете.
— Ей-богу?
— Видите ли, отец дьякон, народ у нас глупый.
— Полно!
— Право… Но, конечно, народ нетронутый.
— Значит, благочестивый?
— Не то я хочу сказать. Ум их нетронут.
— Ну его к богу, с умом-то!.. Была бы невеста хорошая, — все бы было хорошо… Так как, Егорушко?
— Плохо, тятенька.
— Дела как сажа бела. — Старик головой покачал и запечалился. — Не послать ли нам сватов? — сказал он немного погодя…
— А если она замужем?
— Тьфу ты, грех! Совсем сбился с панталыку… — Старик плюнул. — Так как, Егорушко? Ты ведь курс кончил, придумай. У тебя ведь голова-то, поди, не сеном набита.
— Право, не знаю. А вы, Алексей Петрович, не знаете на примете невест?
— Я всего-то пять месяцев живу в городе. Здесь ни с кем не знаком, да и не стоит знакомиться.
— А вы женаты?
— Я со стряпкой живу.
— Полно? Вы-то? учитель-то? — проговорил Иван Иваныч, хохоча.
— Что же вы тут худого находите, отец дьякон?
— Тяжкий грех………………….
Они остановились против квартиры учителя.
— Я бы вас, отец дьякон, к себе пригласил, да квартира у меня небольшая, к тому же сестра с братом и матерью живут.
Егор Иваныч подумал, не жениться ли ему на сестре учителя.
— А она замужем, Алексей Петрович? — спросил он учителя.
— Вдова; с двоими детьми живет.
«Ну уж, не пара», — подумал Егор Иваныч.
— А ей сколько годочков от рождения? — спросил Иван Иваныч.
— Сорок шестой. Ничего, женщина добрая.
После прощаний и разных благодарностей учитель ушел в свой дом; Поповы остались на улице и поехали дальше.
— Где же мы, тятенька, остановимся?
— Ну, где-нибудь. Ты лучше придумай, как невесту искать.
— Что же я, тятенька, сделаю!.. Вы вот что скажите, много ли у вас денег.
— А тебе на что?
Егор Иваныч подумал, что он, пожалуй, обидел отца своим
— Да денег-то маловато, Егорушко. На сено да на овес будет; пожалуй, и на квартиру хватит.
— Плохо, тятенька. А если мы да назад воротимся?.
— Не тужи… На бога надейся, все будет ладно.
— Не лучше ли нам, тятенька, на постоялый?..
— Что ты, что ты!.. Нам-то на постоялый?
— Да что же тут худого! Не на улице же нам жить. Да и сами же вы говорили, что остановимся на постоялом,
— Глупый ты, Егорушко… Ну, как же мне, дьякону, с мужиками в кабаке быть?.. Скажут, пьяница горькая, коли по кабакам трется… Да и господу богу ответ дашь.
— А в селе вы разве не ходили в кабак?
— И не говори лучше. Осержусь, уйду. А я, знаешь, что придумал? — сказал он весело.
— Что такое?
— А вот что: поедем мы прямо вот к этой церкви и спросим, кто там дьякон, а потом узнаем, где его дом, и поедем туда.
— Это, тятенька, очень смешно будет.
— Ну, не ври…
— Мы лучше так сделаем: подъедем вот к этому дому и спросим, нет ли там квартиры; а если нет, то там, вероятно, знают, где есть квартиры.
— Пожалуй.
У ворот деревянного дома, покачнувшегося на левый бок, с тремя окнами, отчасти замазанными бумагой, стоял не то мещанин, не то крестьянин. Иван Иваныч подъехал к этому дому,
— Здраствуй, дядя! — сказал Егор Иваныч.
— Здраствуй, — отвечал тот.
— Вот что, дядя, нет ли у тебя лишней комнаты?
— Нету, нету; сами живем, да чиновник один живет,
— Нет ли у кого другого?
— Да право, не знаю. Оно, конешно, можно поискать, да надо обождать маленько.
— Где же ждать-то будем? На постоялый идти неловко…
— Оно, конешно, што неловко. А вы заведите лошадку-то во двор, поживете у меня денек-другой, я ужо схожу.
— А есть ли у тебя место-то? Смотри, чтобы не тесно было.
— Ну, день-другой можно. Там, в горенке, чиновник из суда с женой живет, там можно.
— Надо его спросить; можно ли еще.
— Чего спрашивать! Дом-то, поди-кось, ведь мой?.. А я с вас по пятиалтынничку возьму за день.
— Возьми десять.
За десять копеек хозяин согласился впустить их в горенку. В этом доме были две комнатки и кухня. Кухню и одну комнатку занимали хозяева — отставной солдат с женой, а другую чиновник. Хозяин, Поликарп Федорыч, занимается столярным ремеслом, — он и работает в комнатке днем. От его работы стоит стук, и во всем дому постоянно пахнет или маслом, или махоркой.