Ставрос. Падение Константинополя
Шрифт:
– Что значит – какими судьбами? Ты сам нас призвал, комес! – сказала она.
Леонард быстро взглянул на Феодота; он на несколько мгновений застыл, как и все в комнате. Будто холодным ветром повеяло из окон.
Потом комес отпустил свою жену и следом за Феофано стремительно поднялся с места. Марк, который и без того был начеку, бросился в двери и загородил выход; еще двое подступили сзади к Феодоту. Посланец комеса огляделся, поняв, что бежать некуда, и устремил полный мольбы взгляд на господина.
–
Под неподвижным, страшным взглядом Леонарда колени у матроса подогнулись; но те, кто стерег его, не дали ему упасть, схватив за руки и вывернув локти назад.
Комес быстро шагнул вперед.
– Стойте! – воскликнул он.
Он всмотрелся сверху вниз в Феодота, которого был выше на голову. Лицо Леонарда все еще выражало растерянность и гнев – но, казалось, гневался он не на посланца. Комес положил своему матросу руку на плечо и взглядом приказал конвою отпустить его.
Феодот взглянул на господина снизу вверх, морща свой узкий лоб, - как недалекий маленький человек, который молит старшего и умнейшего о заступничестве. И, ко всеобщему изумлению, Леонард отечески положил руку на взмокшие кудри матроса.
– Где письмо, которое я велел тебе передать царице Феофано? – мягко спросил критянин.
Феодот мотнул головой из-под хозяйской руки в сторону старших женщин.
– У… у них, господин!
Леонард быстро обернулся к Феодоре; та, бледная и серьезная, кивнула.
– Да, Леонард, письмо у меня. И… те вещи, которые ты велел Феодоту предъявить!
Она порывисто пошарила в кармане шаровар, надетых под платье, и достала серебряную заколку с лиловым камнем. Протянула сверкающую драгоценность на ладони к мужу; потом выхватила другой рукой вышитый белый платок.
– Разве Феодот обманщик? Вот все эти вещи! – воскликнула она; вдруг охваченная горячим желанием выгородить несчастного посланца. Феодоре захотелось спасти Феодота даже раньше, чем она успела задуматься о смысле возникшей путаницы.
Леонард медленно покачал головой, словно бы решая для себя что-то, – хотя критянин про себя уже заключил главное. И Феодора догадывалась… начинала догадываться о том же, что и он.
– Дай письмо, любимая, - еще тише и ласковей, чем говорил с матросом, попросил ее Леонард Флатанелос.
Московитка безмолвно вынула из-за пазухи и подала ему свиток.
Леонард развернул бумагу и впился глазами в строки; он быстро поглотил письмо взглядом – а потом неожиданно засмеялся. Этот резкий звук поразил всех, точно они неожиданно увидели сумасшествие прославленного вождя.
– Что случилось? – вскрикнула Феодора.
Леонард усмехнулся. Он притянул к себе горемычного Феодота, точно защищая от жестоких нападок непутевого младшего брата.
– Я отправил к вам этого человека – и он, как я вижу,
Все ахнули – и самые недогадливые, и те, кто уже понял, что произошло. Догадки строить – это одно; а когда из уст предводителя звучит такое заключение, дело принимает серьезный оборот.
– И ты не приказывал нам ехать в Рим? – спросила Феодора среди общего молчания.
– Нет! – сказал Леонард. – Еще слишком рано… и ехать в Рим слишком опасно для вас, ведь мы все обсудили! А если бы я решил, что это необходимо сейчас, я бы сам выехал вам навстречу!
Феодора перекрестилась.
– Так кто же это был? – произнесла она едва слышно - обращаясь не к другим, а сама к себе. Она искала внутри себя ответ; и уже давно нашла его.
Подняв голову, московитка посмотрела на Феофано – и в серых глазах василиссы прочитала тот же ответ.
Лакедемонянка, сжав руки на животе, притопнула ногой, подкованным солдатским сапогом под длинным темным платьем; стиснутые губы побелели.
– Ах, ты… - глухо сказала Феофано.
Она не нашла слов; только еще раз притопнула ногой и села обратно. Склонив голову к коленям, Феофано стиснула кулаками виски; Марк тут же подошел к ней и обеспокоенно нагнулся к возлюбленной, но царица не обращала на него никакого внимания.
Леонард снова сел – медленно, задумчиво оглядывая своих людей. Феодота уже никто не держал – да он и сам не пытался бежать. Лишний матрос с “Эрато” выглядел куда более ошеломленным, чем его господа.
Комес взглянул на матроса, и его губы снова тронула улыбка.
– Феодот неграмотен, - мягко сказал он. – Бедняга никак не мог узнать, что в письме! Но это подменное письмо… очень похоже на то, что я написал моей жене!
Леонард прервался.
– Это значит, - продолжал он уже громче, - что письмо вытащили у моего посланца, имели время и возможность прочитать, потом переписать, подделав мою руку… а потом опять подобраться к Феодоту и подменить!
– Это значит, что Фома Нотарас сейчас в Риме! – вырвалось у Феодоры то, что подумали все. – Мой муж в Риме уже давно!
Она схватилась за голову и всхлипнула от ужаса; Леонард, уже полностью овладевший собой, прижал ее к себе, шепча успокаивающие слова. Но Феодора скоро и сама успокоилась. Она чуяла… предчувствовала такой исход, точно тысячелетнюю мертвечину с Эсквилинского поля*.
* Эсквилинский холм – один из семи холмов Рима, на котором располагалось кладбище бедного люда и рабов, а также места казни и квартал похоронных дел мастеров.
========== Глава 133 ==========