Ставрос. Падение Константинополя

MadameD

Видя, как изменилось лицо мужа при таких словах и при виде ее свирепости, Феодора улыбнулась:

– Прости.

– Я не сержусь, - Леонард покачал головой.

Он никогда не мог на нее сердиться… даже недолго.

Феодора молча закончила одеваться и, проверив сына и улыбнувшись мужу напоследок, отправилась заниматься домашними делами и гостями: теперь ее снедало беспокойство другого рода. Она знала, что Леонарду повезло в путешествии, что он разбогател… муж писал об этом, и вчера за ужином все поздравляли его; но она, жена героического комеса,

до сих пор почти не знала подробностей его успеха. Как и того, сколько имущества сберегли старшие и младшие Аммонии. И того, как придется расплачиваться с купцом, спасшим семью Дария: ведь итальянцу, хотя он и уцелел со своим кораблем, теперь заказан путь в Стамбул, и он, конечно, потребует с критянина возмещения уже понесенных и будущих убытков!

Днем Феодоре и Леонарду наконец удалось обстоятельно поговорить – критянин рассказал жене всю свою одиссею. Он значительно обогатился на Крите; провел несколько удачных сделок в Морее, кое-что из критских сокровищ продав, и дешево приобретя много вещей, которые здесь, в Италии, будут стоить намного дороже.

– Но ведь это… почти мошенничество! – воскликнула Феодора, перебив мужа.

Карие пронзительные глаза Леонарда блеснули… он едва не рассердился; но, конечно, сохранил спокойствие. Комес терпеливо улыбнулся.

– Нет, любимая, это не мошенничество, - сказал он. – Стоимость древней вещи составляет не только материал, работа и история этой вещи, но и усилия по ее приобретению, и затраты на ее перевозку, и опасности, которым подвергают себя перекупщики! Я такой же честный купец, как и патрицианские семейства Италии, которые наживают себе богатства, торгуя в Средиземноморье с турками и с самим дьяволом… ты можешь оценить в деньгах стоимость всех их трудов и опасностей этих трудов?..

– Наверное, нет… прости меня, - сказала растерянная Феодора.

Леонард улыбнулся.

– Я рад, что мы объяснились.

Потом он прибавил:

– Я привез тебе подарки.

– Мне ничего не нужно… только бы ты был с нами, - ответила растроганная Феодора, крепко обняв его.

А потом ей вдруг вспомнилась последняя встреча с Мелетием, их разговор… и московитка сказала:

– Теперь, должно быть, ты сможешь дать в долг Феофано, чтобы она купила себе дом!

– Теперь – конечно, смогу, - ответил Леонард.

Он настороженно посмотрел на жену, которая не сводила с него взгляда.

– Что еще, Феодора?

Феодора процитировала ему Библию – те самые слова, которые навели ее на мысль, что Феофано, возможно, живет на земле не в первый раз.

Леонард удивился:

– Никогда не думал, что Евангелие можно толковать таким образом!

Потом он улыбнулся.

– Ты напомнила мне о последнем походе Александра - в Индию… мы снова и снова возвращаемся к этому времени, как будто и вправду наше настоящее имеет там корни! Но ты помнишь, конечно, что поход этот окончился неудачно.

Леонард обнял жену одной могучей рукой за плечи и посмотрел в глаза.

– Ты давно знакома с индуизмом… и, я уверен, помнишь, что это учение о перевоплощениях

всегда было враждебно эллинизму, и еще более враждебно христианству! Ты знаешь, что мои религиозные взгляды всегда были свободнее, чем у многих… жизнь привела меня к этому, - усмехнулся критянин. – Но мы не должны ударяться в индуизм: я чувствую, что эта вера ошибочна.

Феодора нахмурилась.

– Стало быть, то, о чем мы подумали, невозможно?

Леонард медленно покачал головой.

– Думаю… нет, в мире идей не может быть ничего невозможного. Но едва ли бесконечное перевоплощение, если оно существует, является общим правилом. Скорее, - тут он улыбнулся, - это может быть исключением для людей исключительных.

– Или, может быть… новое рождение – это начало нового цикла существования души, достигшей некоего предела развития в мире духовном, - серьезно заметила Феодора. – Новый виток развития…

Она пальцем начертила в воздухе расширяющуюся спираль, как некогда Феофано.

– Совершенствование души должно быть бесконечно, как бесконечен в своих совершенствах Бог, - улыбнулся критянин. – Но не будем заходить слишком далеко в наших мудрствованиях: мы с тобой все еще только люди.

Через месяц после возвращения Леонарда Рафаэла Моро стала женой Мардония Аммония: свадьбу справили в Риме, с большой пышностью, и вслед за этим итальянка переехала в дом молодого мужа под Анцио. Дионисий Аммоний, который вывез из Мореи все свое состояние, смог на собственные средства приобрести для себя и семейства дом в предместьях Рима; на одолженные у комеса деньги купила себе дом и Феофано, куда тотчас переехала с сыном, небольшим штатом прислуги и Марком. Лакедемонянка по-прежнему желала полной независимости от Леонарда Флатанелоса – и столь же твердо намеревалась сполна расплатиться с ним в ближайшее время.

Леонард с женой побывал у Мелетия; тот также познакомился с Дионисием и Кассандрой. В католической Италии росло и крепло новое греческое братство.

Через два дня после того, как Дионисий уехал от Мелетия Гавроса, к киликийцу прибыл новый гость. Он приехал в сумерках и с небольшой свитой: должно быть, не хотел, чтобы его узнали.

Мелетий вышел навстречу гостю и приветливо облобызался с ним, как со старым знакомым.

– Здравствуй… как я рад тебя видеть! Что ты делал так долго?

– Обо всем по порядку, мой друг, - ответил светловолосый гость, щуря умные серые глаза. – Я тоже очень рад тебя видеть. И особенно рад был узнать, что моя возлюбленная сестра наконец обзавелась собственным имением.

* Помоги (устар., церковнослав.)

========== Глава 149 ==========

Мелетий Гаврос расположился напротив Фомы Нотараса в той же гостиной, где принимал женщин его семьи; белокурый патрикий занял то самое кресло, что занимала Феофано, слушая рассказ о казни Валента Аммония.