Стая
Шрифт:
— Спуститесь вниз со своего человечьего пьедестала. Если правда, что культура Ирр, как говорит доктор Йохансон, основывается исключительно на биологии, то мы должны сомневаться, считают ли они нас способными к структурированному мышлению.
— Вы хотите сказать, они держат нас за… — Вандербильт скривил губы. — Животных?
— Может, за вредителей.
— За грибок, — улыбнулась Делавэр. — Может, они морят нас, как насекомых.
— Я знаю, что всё это лишь домыслы, — сказала Кроув. — Но чем-то мы должны ограничить наши попытки контакта. И я много думала над тем, почему с их стороны было так много военных выпадов — и ни одного дипломатического действия. Это может значить, что они не придают дипломатии значения.
— Зачем вообще посылать им сообщение, если они и так перегрызли наши глубоководные кабели? — спросил Рубин. — Эти гады могли взять всю информацию оттуда.
— Вы путаете одно с другим, — засмеялся Шанкар. — Послание Сэм из Аресибо построено так, что чужой разум может его дешифровать. Мы же при наших ежедневных обменах информацией этим не утруждаемся. Для чужого разума эти сигналы — чудовищная неразбериха.
— Но давайте посмотрим дальше, — сказал Йохансон. — У меня была эта идея насчёт биотехнологии, и Сэм за неё ухватилась. Почему? Потому что она очевидна. Ни машин, ни техники. Чистая генетика, организмы как оружие, нацеленная мутация. Ирр должны быть привязаны к природе совсем иным способом, чем мы. Они не так отчуждены от естественной среды, как мы.
— То есть, благородные дикари? — спросил Пик.
— Благородными я бы их не назвал. Загрязнять воздух автомобильным выхлопом — это дурно. Но точно так же дурно разводить животных и генетически изменять их кому как вздумается. Заметьте, как они обходятся с биологией. Если не считать китов, они используют в основном стадные формы жизни. Черви, медузы, моллюски, крабы — всё это стаи. Они жертвуют миллионами этих существ для достижения своих целей. Единица для них — ноль, ничто. Разве человек стал бы так мыслить? Мы разводим вирусные и бактерийные культуры, но преимущественно уповаем на искусственное оружие — штучное. Биологические средства уничтожения — не наш вариант. А Ирр, кажется, с ними на короткой ноге. Почему? Потому что они, может быть, и сами существа стаи?
— Вы считаете…
— Я думаю, что мы имеем дело с коллективным разумом.
Кроув подняла руки:
— Я согласна с доктором Йохансоном. Ирр приняли коллективное решение, в котором вопрос сострадания и моральной ответственности не возникает. Мы можем попробовать только одно: пробудить в них интерес взаимодействовать с нами, а не уничтожать нас. Без физических и математических познаний Ирр не смогли бы осуществить то, что до сих пор осуществляли. Ну так давайте вызовем их на математическую дуэль — до той точки, в которой их логика или, если угодно, их непостижимая мораль не вынудит их пересмотреть своё поведение.
— Им должно быть понятно, что мы разумны, — стоял на своём Рубин. — Если кто и владеет физикой и математикой, так это мы.
— Да, но разве мы сознающий разум?
Рубин в недоумении моргал:
— Конечно!
— А вдруг мы — лишь обучаемый компьютер? Мы-то знаем ответ, но знают ли его другие? Теоретически вы могли бы воспроизвести мозг в электронном виде и получить искусственный разум. Он может всё, что можем мы. Он сконструирует космический корабль и обгонит скорость света. Но разве этот компьютерный мозг осознаёт свою мощь? В 1997 году компьютер «Deep Blue» обыграл
— А те, внизу? Вдруг Ирр тоже всего лишь муравьи с плавниками. Без ценностей, без…
— Правильно. Это основание, почему мы будем действовать ступенчато, — с улыбкой сказала Кроув. — Вначале я хотела бы узнать, действительно ли там кто-то есть. Во-вторых, можно ли вступить с ними в диалог. В-третьих, осознают ли Ирр этот диалог и самих себя. И лишь потом, если я приду к заключению, что они наряду со всеми их знаниями и способностями обладают также воображением и пониманием, я готова рассматривать их как разумные существа. Только тогда есть смысл думать о ценностях, но даже и тогда никто здесь не должен ожидать, что эти ценности окажутся такими же, как наши. Некоторое время все молчали.
— Я не хочу вмешиваться в научную дискуссию, — сказала наконец Ли. — Чистый разум холоден. Разум, соединённый с сознанием, — это нечто другое. На мой взгляд, отсюда и должны возникать ценности. Если Ирр покажут сознательный разум, они должны признавать, по меньшей мере, одну ценность — ценность жизни. А они признают её, поскольку пытаются её защитить. Итак, у них есть ценности. Вопрос только, нет ли хоть маленького подобия с человеческими ценностями.
Кроув кивнула:
— Да, хоть маленького.
Под вечер они послали в глубину первый звуковой импульс. Частотную область определил Шанкар, она лежала в спектре неопознанного шума, который люди из SOSUS окрестили Scratch.
Модем промодулировал частоту. Сигнал отразился тут и там и всё-таки интерферировал. Кроув и Шанкар сидели в CIC и снова и снова модулировали — до тех пор, пока не остались довольны результатом. Кроув была уверена, что послание понятно для того, кто может перерабатывать звуковые волны. Откроют ли Ирр в нём какой-то смысл — это уже другой вопрос.
И сочтут ли необходимым ответить на него.
Кроув сидела в сумрачном CIC на краешке своего кресла, чувствуя горделивое волнение при мысли о том, как близко она подошла к контакту, о котором так долго мечтала. Вместе с тем она испытывала страх и груз ответственности. Здесь было не приключение, как в Аресибо и в SETI, а попытка остановить катастрофу и спасти человечество.
Друзья
Эневек вышел на взлётную палубу. «Крыша» в ходе экспедиции превратилась в променад. У кого появлялось время размять ноги, выходил сюда, чтобы подумать или обсудить свои мысли с другими. Парадокс, но именно взлётная палуба самого большого в мире вертолётоносца стала местом спокойного отдыха и обмена идеями. Шесть вертолётов «Super-Stallion» и две «Кобры» стояли на площадке как потерянные.
Грейвольф и на борту «Независимости» сохранял свои экзотические обыкновения, хоть Делавэр и играла в его жизни всё большую роль. Они срастались постепенно. Делавэр хватало ума оставлять его время от времени в покое, и в результате он сам начинал искать её общества. Для посторонних глаз они были друзьями. Но от Эневека не ускользнуло, что доверие между ними растёт. Делавэр всё реже ассистировала ему и всё больше возилась с дельфинами вместе с Грейвольфом.
Эневек нашёл Грейвольфа на носу, тот сидел в позе портного и что-то вырезал из дерева.