Стажировка в Северной Академии
Шрифт:
Произнесла на одном дыхании.
В ответ он покачал головой, сдвинув белесые брови:
– Я вас прощу, только если пообещаете кое-что.
– Конечно!
– согласилась, не задумываясь.
– Хотя бы раз в пару дней приходить ко мне на чай!
Мы рассмеялись, одновременно, рассыпав по комнате перезвон нашего веселья.
А потом пили чай и разговаривали о погоде. О предстоящих холодах, когда с крыш академии будут свисать гигантские сосульки, а сугробы поднимутся выше верхушек деревьев. О колючих ветрах и скрипучих морозах,
– Наверняка, в столице вы никогда и не видели столько снега, - показывая руками размеры предполагаемых сугробов, сокрушался доктор.
Я смеялась в ответ. Нет, конечно, не видела. К празднику в Олате снежинки едва-едва прикрывали серую землю, да и то, совсем ненадолго.
– Вот! Здесь вас ждёт настоящая зима, а не подделка, - казалось, гордость за родные края буквально распирает старика.
Когда осталось последнее пирожное, которое никто из нас не решался взять, Аттэ спросил:
– Как сегодня прошли лекции? Надеюсь, балбесы больше ничего не натворили?
Улыбка тут же сползла с лица. За приятной беседой я успела забыть, о чём именно хотела посоветоваться с мужчиной.
Заметив перемену моего настроения, с досадой покачал головой:
– Так и знал!
Пришлось поспешно ответить:
– Нет, ребята как раз вели себя не плохо, - колкие фразы Мики совсем не в счёт, да и если быть откровенной - подготовленные доклады ребят, особенно от Барри, с лихвой окупали нападки неразумной девицы.
*Зимняя Седмица - прототипом являются Рождественские гуляния. Одна из традиций Северных Земель - всю неделю безудержное веселье с разнообразными играми на свежем морозном воздухе, и полевая кухня - обжигающий ароматный чай, сладости, выпечка.
Не зная, как начать разговор, зашла издалека:
– Доктор Аттэ, я бы хотела попросить у вас совета.
Старик приосанился, блеснув удивлением в почти прозрачных глазах:
– Конечно, чем смогу с удовольствием постараюсь помочь.
Пряча взгляд и комкая в руках подол юбки, пересказала ему наш с Одри разговор. Сейчас он выглядел даже отвратительнее, чем в пустой аудитории, и злость в груди, напоминая костёр, разгоралась всё сильнее.
Как только мой голос стих, растворившись в напряжённой тишине лазарета, мужчина со всей силы ударил ладонями по столу, отчего я подпрыгнула на месте.
– Вот курицы безмозглые!
– выплюнул сгоряча.
– Да если бы их маменька не ходила у ректора в...
Осёкся, посмотрел на меня. Тяжело вздохнул:
– Нет, вам ни к чему знать такие подробности, - хотя я и без слов поняла, о чём он умолчал.
– Скажу только, что сёстры Хрит совершенно незаслуженно занимают свои места.
Что же, чего-то подобного я и ожидала, если быть до конца откровенной. Только проблемы это совсем не решало.
– И что с этим делать? Доктор
Во мне бушевали эмоции - воинственные, жгучие. Я так и не смогла понять - как можно относиться к целительству с такой халатностью? Ведь мы в ответе за чужую жизнь. Один неверный шаг может стоить безумно дорого.
– Оставлять нельзя, - поджав губы, нехотя согласился.
– Но я сомневаюсь, что внушение, любого рода, вразумит этих бестолковых девиц!
– И я сомневаюсь, - созналась обречённо.
– Я так понимаю, они учились здесь же, в академии?
Старик хмыкнул, и, растянув губы в ядовитой усмешке, бросил:
– Конечно, да ещё и их матушка была заведующей кафедрой целительства.
Вот как. Один факт безрадостнее другого.
– И как давно они преподают?
Доктор отмахнулся:
– Всего года три, наверное, но за это время успели, практически развалить обе кафедры.
Вздохнула. Вспомнились слова Райта о том, что кроме силовиков тут больше ни одно направление не развито. Оказывается, причины для этого весьма серьёзные.
– А ректор?
– А что ректор?
– удивился.
– У него главное все дыры в преподавательском составе закрыты и ладно.
Набрала полную грудь воздуха и осторожно произнесла:
– Я всё же хочу попробовать с ней поговорить.
Чем, наверняка, навлеку на себя гнев и другие кары. Но так ли это важно, когда на кону такой вопрос?
На этот раз Аттэ долго смотрел на меня, будто пытаясь разглядеть что-то такое, чего раньше не замечал. А потом, грустно покачав головой, отметил:
– Они же тебе потом житья не дадут, - мужчина перестал «выкать».
Усмехнулась - вот если бы наши отношения были хотя бы нейтральными (не говорю уже о дружеских!), то, возможно, это предостережение опечалило бы меня, а так... Что я по сути теряю? Да ничего! Подумаешь, будут тихо ненавидеть меня вдвое больше, тоже мне беда.
– Не важно, - пришёл мой черёд отмахиваться, потому что уверенность в правильно принятом решении крепла с каждым биением сердца.
– Мстить и подсыпать чесоточный порошок, надеюсь, они не будут, - тут почему-то коротко рассеялась, представив, как две сестры готовят каверзы.
– А неприязнь я как-нибудь переживу.
– Обиженные женщины готовы на многое, - погрозил пальцем доктор, помолчал и добавил: - Но я рад, твоему решению...
Последнюю фразу произнёс едва слышно, устремив взгляд куда-то поверх моей головы. В его глазах мелькнула застаревшая боль - не забытая, горькая и безутешная. И настолько потерянным он мне вдруг показался, что осторожно спросила:
– У вас что-то произошло?
Аттэ тряхнул головой, преувеличенно бодро отмахнувшись:
– Полно вам, милочка, забивать мысли глупостями, - пододвинул ко мне коробку с последним оставшимся пирожным и шутливо произнёс: - Если вам вдруг понадобиться убежище, после разговора с профессором, то смело приходите ко мне.