Стечение обстоятельств

Маринина Александра

– Рукопись – не признание в убийстве. Что конкретно она знает? Почему твой полковник ее боится?

– Я не знаю. Правда, не знаю. Он думает, что она знает все.

– А что думаешь ты? Насколько она опасна?

– Клянусь, не знаю больше ничего! Он мне не рассказывает. Дает поручения – я выполняю. Я у него в долгу.

– Мы все друг у друга в долгу. Он тебя от одного срока спас, а под другой подставил. За соучастие в двух убийствах дадут больше, чем за твое вонючее золото. Согласен?

– Да. Отпустите меня.

– Рано. Ты еще не все сказал. Какие поручения он тебе

давал после убийства Филатовой?

– На похороны сходить, послушать, что говорят.

– Еще что?

– Сведения о Филатовой собрать.

– До убийства?

– И до, и после, когда уже дело возбудили.

– Зачем?

– Хотел ее давним любовником прикинуться.

– Получилось?

– Да.

– Что еще?

– За бабой из уголовки последить. На всякий случай.

– Что за баба?

– Каменская Анастасия Павловна. Про нее говорят, что хваткая очень, хорошо соображает. Павлов ее боялся, хотел выяснить, нельзя ли ее на чем-нибудь зацепить.

– Зацепили?

– Она в отпуск уехала.

– Выходит, ничего не нашла. Если бы заподозрила что-нибудь, не уехала бы.

– Мы тоже так решили.

– Но она как уехала, так и вернется. Как раз ко второму убийству поспеет. Об этом вы подумали?

– Нет. Тогда шантажистки не было. Мы думали, она обычная журналистка.

– Ладно. Так что эта Каменская?

– Ничего особенного. Обыкновенная, незаметная. Ни кожи ни рожи. С мужиками не путается. На такую никто не позарится.

– Замужем?

– Нет, и не была. Детей нет. Живет одна.

– Выгодная невеста, – хмыкнул Галл. – Еще раз повтори, почему Павлов ее боялся.

– У него на Петровке свои люди есть, они рассказывали, что она – уникум, распутывает самые хитрые дела.

– Что ж она это дело не распутала, если она такой уникум?

– Павлов ей мозги запудрил. Сам лично к ней ходил.

Галл нутром почуял несостыковки. Если Каменская такая умная, то Павлов никогда не смог бы запудрить ей мозги. Для этого Павлов должен быть на порядок умнее ее. А Павлов – дурак, очень хитрый и самоуверенный, но дурак, в этом Галл уже убедился. Так, может быть, нет никакой феноменальной Каменской, все это сказочки про белого бычка, неясно, правда, с какой целью. Следовательно, Павлов чего-то недоговаривает своему дружку Арифу. Любопытно, кто кого обманул? Павлов – Арифа? Или самого Павлова ловко обманула эта Каменская? Но так или иначе дело об убийстве Филатовой должно быть закрыто. Любым способом. Нельзя допустить, чтобы его, Галла, искали. А если полковник Павлов так глуп, что дал себя провести какой-то бабе из уголовки, так пусть за это поплатится. Начальничек, мать его!

Он чуть ослабил хватку, дав Арифу возможность повернуть голову.

– Предупреждать тебя не буду, сам все понимаешь. Запомни: вы с полковником меня не достанете. А я вас – в шесть секунд. Ты знаешь, что я не шучу. У него есть оружие?

– Кажется, есть.

– «Кажется» меня не устраивает. Выясни точно. Завтра позвоню.

Галл вышел из подъезда и неторопливо двинулся в сторону метро. В его голове уже почти сложился план. Теперь надо заняться этой рыжей.

* * *

Гордеев

вторую ночь подряд проводил на работе. Душа его изболелась за Настю, особенно после разговора с Коротковым. Как же она, бедная, боится! Все-таки не женское это занятие. Но, с другой стороны, она так красиво, так лихо вписалась в комбинацию, как вряд ли сумел бы мужчина. Гордеев мысленно похвалил Володю Ларцева, который, составляя психологический портрет Павлова, советовал не давить на него и не торопить. Когда пытаешься взять кого-нибудь нахрапом и даешь на размышление считанные часы, всегда есть опасность, что тебя не воспримут всерьез. Давишь, угрожаешь, спешишь – значит, позиции твои слабоваты и ты боишься, что жертва спокойно пораскинет мозгами и сообразит, что у тебя против нее ничего нет и ты на самом деле не так уж страшен. Типичный способ начальственной «давиловки»: крик, натиск, оскорбления – и вот уже ты чувствуешь себя виноватым и начинаешь оправдываться, хотя грехов на тебе вовсе не так много. У профессионального руководителя Павлова такая логика должна была сработать. И она сработала. Если человек держится спокойно и уверенно, дает тебе время подумать, значит, «компра» у него на руках серьезная.

Гордеев вел свою партию, тонкую, сложную, вел практически на ощупь, наугад. Когда ему сообщили, что объект «встретил» Павлова у министерства, дошел за ним до дома, где живет Ариф Муртазов, побывал у Арифа и двинулся в сторону проспекта Мира, где обитает Лебедева, он вздохнул с облегчением. Наконец-то, после двухдневного сбоя, схема снова заработала. Знать бы еще, кто он – этот объект. По всем признакам – убийца. А если нет? Или убийца, но не тот?

Половина первого. Настя, наверное, опять не спит. Бедная девочка! Сколько же ей еще ждать, пока Галл соберется к ней в гости. Нервы у нее на пределе.

Гордеев связался с теми, кто наблюдал за объектом.

– Сидит на подоконнике в подъезде напротив нашего.

– Он там ночевать, что ли, собрался?

– Не могу знать, ваше благородие. Пойти спросить?

– Пойди помоги ему. Пусть поспит немного. Ребятам тоже надо отдых дать.

* * *

Галл сидел на подоконнике в подъезде, напротив того, в который два дня назад вошла Лебедева. Он прикидывал, как лучше узнать номер ее квартиры. Раньше ему не приходилось этим заниматься, информация всегда бывала достаточно полной. Это и понятно: никто и ничто не должно связывать его с жертвой несчастного случая. Их не должны видеть вместе, и уж тем более он не имеет права «светиться», наводя справки. Таков был непреложный принцип.

Но в этот раз его заставили работать по-другому. Правда, и ситуация в этот раз для самого Галла другая. Если все пойдет, как он задумал, то пусть его видят, все равно потом не найдут.

Он услышал шум мотора. Из-под арки во двор въехала машина, притормозив у подъезда, где жила рыжая. Из машины вышел мужчина, сделал несколько неуверенных шагов в сторону подъезда, схватился за стену и остановился. Видно было, что он сильно выпил. Машина уехала, а пассажир, видно, раздумав идти домой, дополз, качаясь, до скамейки и сел, обхватив голову руками.