Стекло и дерево
Шрифт:
Похоже, извиняться не будут.
И отпускать не будут!
Идут, идут по её душу! Уже вся больница высыпала во двор, растоптали тающий снег и все, как один, уставились на неприступный бастион корпуса лечпрофа.
Это хана! Нет, её так вести не будут, на неё кандалы не наденут! Фигушки вам, сволочи!!!
– Сам будешь зачитывать? – улыбнулся полковник.
– Если можно, – улыбнулся капитан.
– Заслужил! – улыбнулся представитель президента.
– Хрена с два! – оскалилась Дулина, нажимая на поршень шприца.
Они, не спеша, вошли в отделение,
– Там?
– Там. Но, там туалет, – предупредил сержант.
– Идиот! Какой там туалет? – капитан рванул двери на себя.
Переломившись через кушетку, в середине комнаты лежала Дулина со шприцем в вене: глаза широко раскрыты и торжествующая улыбка с желтоватой пеной на губах.
– Врача! Быстро врача! Что за идиотия, в больнице нет врача? Врач появился, констатировал мгновенную смерть.
– На кончике иглы.
Зачитывать обвинение отпала необходимость. Преступница наказала себя сама.
– А вы куда смотрели, бараны?
– Она вышла, говорит: «Мне хоть поссать можно»? Ну, мы, всё по инструкции – двери приоткрытые…
– Рапорт подадите после обеда, – неожиданно улыбнулся капитан. Дулина всё равно сделала по-своему: ушла непобеждённой.
Да так оно и лучше. Причём, для всех. Бесконечные апелляции, заморозки смертной казни и так далее! О шести кубах леса капитан больше не думал – не те масштабы.
– А теперь, капитан, ты уже майор. Только прозвище твоё, наверное, останется на всю жизнь! – похлопал по плечу коллегу Кудрин. – Пошли, Капитан, отметим!
77
Рим узнал новость позже всех.
Васильчиков вызвал его из дома на следующий день после ареста.
– Рим Николаевич, – улыбался профессор, – результаты проверок студентов аннулированы! Выговор с вас снят ректором!
Шеф говорил приятные вещи, – только вот, почему-то старался не глядеть в глаза.
– А Дулина?
– Дулина? Умерла.
– Как, умерла?
– Самоубийство, суицид.
– Как? Её жизнь была прекрасной!
– Знаете? – улыбнулся Егор Степанович. – Прекрасная жизнь не всегда является причиной отказа от неё.
– Я не понимаю.
– Вскрылись факты воровства: Главного арестовали и всех причастных – тоже, а вот Евгения Евгеньевна не пожелала и ушла из жизни.
– А что с Киборгом?
Профессор перестал улыбаться.
– Мутизм – абсолютно неконтактен.
Рим покачал головой. Вспомнилось случайно оброненное Васильчиковым когда-то: «Как там Киборг»? Любимов взглянул в глаза профессору. Егор Степанович развёл руками, мол, сделали всё, что могли. «И как могли», – немо дополнил Рим.
– Кстати, Рим, твоё отделение с сегодняшнего дня приказом губернатора объявлено лечебно-научным центром.
– Откуда такая забота властей? – удивился Рим.
– Благодаря публикации.
– В интернете?
– Местный рупор культуры – Сулимович задел губернатора в связи с твоим именем. Полагаю, отсюда, – улыбнулся шеф и тотчас понял, что Любимов
– Спасибо, Егор Степанович.
– А вот ещё! Пока не уходи! – профессор достал из стола лист бумаги с наложенными резолюциями: ходатайством Васильчикова и разрешением ректора. – Тебе осталось заполнить лист и подписать!
– Что это?
– Заявление о приёме на работу заведующим центра в качестве профессора. После отпуска, разумеется.
– Два профессора?
– Ты, Рим Николаевич, будешь лечащим профессором-практиком, а кафедра сама по себе.
– Что-то вроде НИИ?
– Да. Окончательно вопрос решится в Москве. На днях, а то и раньше, а пока – отпуск.
– Отпуск! – согласился Любимов.
Фортуна, похоже, повернулась лицом и ослепила лучезарной улыбкой!
Любимов занялся передачей дел. Лечебную работу следовало поручить толковому человеку, научную – талантливому, финансовую – изворотливому. Задача не из простых. Административная деятельность сама по себе утомительна и чужеродна для хорошего врача. Вспомнились реплики преподавателей института: «Это истинный администратор», – говорили они о тупицах, непробиваемых и ленивых, тупых и амбициозных студентах. А теперь вот, Рим сделался администратором!
– Кто у вас херовый врач?
– Да у нас все – херовые!
– А самый херовый?
– Главный!
– Мне тогда к нему! Пусть мне хер подлечит!
Народная мудрость в кратком анекдоте! Что же теперь станет лечить доктор Любимов? Он сам себе расхохотался. Ощущение полёта не покидало Рима. Но не только новое назначение стало причиной такого состояния. Хотелось сдвинуть лопатки, поднять высоко голову и шагнуть навстречу счастью. Шагнуть и окунуться в него целиком, без остатка, взлететь, подхваченным волной положительной энергии, и воспарить над Миром! Любимая и любящая жена, двое крохотных мальчишек – частичек Рима и Эвелины! Что ещё нужно для полного счастья?! Казалось бы, ничего, ан нет ощущение полноты пришло только сегодня, – когда на работе – в служебной жизни произошла трансформация. Прорыв: от молчаливого согласия к негласному сотрудничеству – к скрытому сочувствию – к немому непониманию – полуагрессивной конфронтации – и, наконец, к полному признанию!
Хоть и добавилось забот, но хлопоты эти приятны даже в своей утомительности.
Рим позвонил в роддом и предупредил, что сможет забрать жену только ближе к вечеру.
– Попытайтесь до четырёх! – приказно посоветовал завотделением.
– Иначе?
– Иначе только завтра, таковы правила.
– Рима! Только сегодня! Дело жизни и смерти! – Эвелина проявила настойчивость.
– Хорошо, сегодня! – согласился Любимов, не придав никакого значения словам супруги. – Тогда прямо сейчас!