Стекловата
Шрифт:
— Много кредиторов? — спросил Бродский-младший.
— Да какая разница? — грустно усмехнулся отец. — И одного хватит, чтобы остаться ни с чем.
— О какой сумме идёт речь? — спросил Павел.
— У тебя столько точно нет, — вздохнул отец.
— Ты сумму назови, — попросил Павел. — Хотя бы примерно.
— Примерно… — начал отец. — Нужно семьдесят пять тысяч долларов — это если примерно. А если точно — семьдесят девять тысяч семьсот долларов. Нам хотя бы тысяч десять, чтобы время выиграть…
— Хм… — задумчиво потёр Павел подбородок. — Когда вернуть
— Сразу после сдачи объекта, — ответил отец. — В четвёртом квартале этого года.
— Я могу напрячься и вытащить нужную сумму из своего бизнеса, — произнёс Павел. — Но только семьдесят пять, а остальное ищите где-то.
— Ты же цветами занимаешься… — недоуменно произнёс отец.
— Во-первых, у меня три точки с цветами, — усмехнулся Павел. — А во-вторых, я запланировал открытие ещё шести по всему Питеру. Вот их мне и придётся отложить на следующий год, чтобы помочь тебе. Ну и аптеку придётся слегка ужать. Плюс — мои личные накопления. Но вы должны будете вернуть всё в срок.
— Паша… — изрёк отец.
— Да не парься — мы же близкие, — улыбнулся Павел. — Без штанов точно не останусь, хе-хе…
На самом деле, он с этого вообще ничего не потеряет — цветы ему расширять бессмысленно, ведь аптека даже не приблизилась к границам её «отмывочного» потенциала.
А зарабатываемые с кураторства деньги он просто складирует у себя дома, в здоровенном сейфе в спальне — там накопилось уже почти сто тысяч долларов. Примерно половина из них — это зарплата, а остальное — премии за успехи. Он стал для организатора кем-то вроде своего человека, поэтому за него держатся и с ним считаются.
Возможно, организатор боится, что Павла кто-то переманит более длинным долларом, поэтому не жалеет денег на премии…
«Хотя, все эти премии — это не деньги нихуя, по их меркам», — напомнил себе Бродский. — «Нетрудно бросать пару крошек самому трудолюбивому из муравьёв».
*14 июня 2019 года, г. Санкт-Петербург, квартира Павла*
«Сука, сука, сука, сука!» — проносилась одна мысль в голове Бродского.
В Ростове накрыли крупную партию комбинированной дури — там мефедрон, там альфа, кокаин и МДМА.
Крыса среди ментов, через налаженный канал связи, сообщила, что это секретная операция ОБН, подробности которой вскрылись только по факту завершения. В погонах уже сверлятся отверстия под новые звёзды, кто-то уже пишет речь об успешной борьбе наркотрафиком, а у Павла забот полон рот.
Ему приказали обрубать все связи с ростовской поставкой, потому что организаторы не знают, кого именно взяли.
Первым делом Бродский удалил все аккаунты, через которые работал с участниками этого трансфера, заморозил все офферы, косвенно связанные с ним. А как только он удостоверился, что через взятых за задницу участников трансфера не выйти даже на его фейковые аккаунты в «Телеграм», он начал «перетасовку складов».
Точно не связанные с поставкой перевозчики и складмэны в Ростовской области начали перевозить свои веса на резервные склады, о которых точно
Взяли одну машину с 15 килограммами разной дури.
«Может, это перевозчика давно пасли», — предположил Бродский, отправляющий команду перевезти три кило мефа на резервный склад. — «Бля, а если подумают на меня?!»
Эта мысль его напугала. Есть и более надёжные способы, как избавиться от неугодного. Спортики — это примитив. А есть ведь настоящие киллеры, недешёвые, но срабатывающие почти безотказно. И если его закажут…
Первым порывом было собрать вещи и смываться из страны, но затем пошёл конструктив: правда ведь за ним, он никого не сливал и действовал по протоколам. Если его и грохнут, то очень зря, ведь он ни при чём.
*16 июня 2019 года, г. Санкт-Петербург, квартира Павла*
Двое суток Бродский работал, курил соли и иногда перезванивался с Анной.
Ситуация с накрытием крупной партии никак не прояснялась — во всяком случае, ему не говорили об этом вообще ничего. Он просто обслуживал другие регионы, а по Ростовской области была полная тишина.
Точнее, в СМИ было шумно — захват особо крупной партии подавался по телевизору как безоговорочный триумф правоохранительных сил, раз и навсегда положивший конец наркотрафику. Увы, но они взяли лишь 0,01% от оборота одного наркошопа. Это пусть и неприятно, но вообще не смертельно и ни на что не влияет.
«Бля, пиздец, нахуй», — подумал Павел, волевым усилием заставивший себя положить пипетку на стол. — «Пятнадцать кэгэ веса… Это ебейшие бабки — дороже, чем вся моя жизнь».
Он боялся, что обвинят его. Примерная стоимость поставки — 900 000 долларов. Это очень дорого. Он видел дела некоторых людей, которые очень легко пойдут на убийство человека за 100 000 рублей, а тут 900 000 долларов…
Этот страх не покидал его все прошедшие двое суток, что усугублялось солью, которую он вдыхал в свои лёгкие. Несколько раз он был в шаге от панического бегства из страны.
Но больше всего его напрягало то, что двое суток — тишина по теме Ростова. Он утешал себя тем, что если ему позволяют продолжать работу по остальным направлениям, то выходит, что ему всё ещё доверяют. Хотя он допускал, что он под подозрением и сейчас его просто держат на прицеле.
Тренькнул «рабочий» телефон.
«Здравствуй», — написал ему организатор. — «Ты хорошо отработал с Ростовом — руководство хвалит тебя и говорит, что ты большой молодец».
Бродскому показалось, что это какой-то скрытый сарказм.
«Здравствуйте», — написал он. — «Правда?»
«Конечно», — ответил на это организатор. — «Мы потеряли всего лишь одну партию груза, а также лишь одного перевозчика — сообщается, что перевозчик запел и сдал все склады, которые посещал когда-либо. А потом выяснилось, что ты проявил инициативу и вывез всё на резервные склады. Это был смелый и своевременный ход. Мы могли потерять очень много — химиков, лаборатории, прекурсоры. Ты сам всё понимаешь».