Стеклянная Крепость
Шрифт:
Если бы было куда бежать. И, увидев движение Коэрли, он понял, что, по крайней мере, за короткий спринт они могли бы поймать любого человека живым.
— Откуда он взялся, Сиравил? — спросил Тораг, озабоченно хмурясь. — Если таких, как он, действительно много...
— Я могу сотворить заклинание определения местоположения, — ответила Сиравил. — Нам все равно скоро нужно остановиться, не так ли? Уже светает.
— Я бы хотел пройти немного дальше...— проворчал Тораг. Затем он дернул коротким хвостом в эквиваленте пожатия плечами. — Хорошо, если он один. Если бы поблизости был целый муравейник,
— Я голоден, Тораг, — заскулил Эни, второй из воинов, которому было приказано специально охранять Гаррика.
Вождь развернулся и нанес удар. Он использовал рукоятку своей дубинки, а не массивный шар, но это все равно сбило воина с ног. Эни взвыл.
— Ты будешь есть, когда я скажу, что тебе можно есть, Эни! — сказал Тораг. — Следи за своим языком, или я даже не потружусь вернуть твой гребень домой, к твоей семье!
Эни вскочил на ноги почти до того, как его плечи шлепнулись на грязную землю, но он опустил голову и спрятался за Нергу. Тораг фыркнул и крикнул: — Хорошо, мы остановимся лагерем здесь, пока снова не стемнеет.
Он посмотрел на Сиравил. — Узнай, откуда взялось это животное, — настойчиво сказал он. — И узнай, сколько их в его логове. Это может быть важно.
— Садись сюда, Гаррик, — сказала Сиравил, указывая на кочку — растение с толстыми, вялыми листьями, расходящимися из общего центра. — Мы с тобой поговорим, пока воины разбивают лагерь.
Растение немного напоминало скунсовую капусту. Лучшее, что Гаррик мог сказать о нем как о сидении, — это то, что это был не водоем. Однако у него не было причин спорить, поэтому он присел на краешек, лицом к волшебнице Корлов, сидящей на корточках напротив него.
— Если они называют это светом, — сказал Король Карус, наблюдая за происходящим глазами Гаррика, — тогда они, должно быть, видят в темноте лучше, чем настоящие кошки.
Гаррик кивнул. Восточный горизонт был едва светлее остального неба, но даже в полдень в этом месте было сыро и серо. Рассвет означал только то, что стало легче находить путь между водоемами.
Воины начали подрезать молодые деревца для изготовления шестов и очищать большие деревья от листвы. На руках Коэрли было по четыре пальца, которые были короче, чем у человека; первый и последний были противоположны. Они выглядели неуклюжими, но сплетали смешанную растительность в циновки с быстрой, небрежной легкостью.
С минуту, молча, глядя на него, Сиравил открыла свой мешок из гладкой ткани и достала связку палочек, отполированных из желтого дерева, длиной в фут. Они были настолько правильными, что Гаррик сначала подумал, что они сделаны из металла.
— Не двигайся, — сказала она. Она встала и обошла кочку, на ходу укладывая палочки на нужное место. Только один раз она наклонилась, чтобы поправить узор, который они создали на земле, — многоконечную звезду или шестеренку с мелкими зубьями.
Птица слегка переместилась у нее на плече, чтобы сохранить равновесие. Ее глаза, драгоценные камни на украшенной драгоценными камнями форме, оставались прикованными к Гаррику, пока Сиравил совершала свой обход.
Гаррик некоторое время
— Коэрли не пользуются огнем, — беззвучно произнесла Птица. Ее мысленный голос был сухим и слегка терпким. — Они также не позволяют своему человеческому скоту разводить костры. В деревнях Травяные Люди хранят топливо под навесом, чтобы оно просохло, и разжигают костры с помощью луков.
— Ты родом отсюда, Птичка? — спросил Гаррик. Он немного согнул ноги, чтобы разогнать кровь. Он привык сидеть на корточках, но из-за того, что его привязали к шесту, большие мышцы были подвержены судорогам.
Сиравил подняла глаза, когда закончила формировать свой узор. — Мы поймали Птицу, когда впервые прибыли сюда, на эту Землю, — сказала она. — Тораг и я — единственные, у кого есть такой приз. Другие группы не могут разговаривать с Травяными Животными, которых они ловят, так что это отличный приз.
— Я Тораг Великий! — взревел вождь, глядя на Гаррика и волшебницу. — Я перерезал глотки двум вождям, которые думали, что смогут отнять у меня Птицу!
Мгновение никто не двигался. Высказав свою точку зрения, Тораг оглядел лагерь. Воины подняли циновки по периметру примерно в сто пятьдесят футов. Хотя солнце еще не взошло, дождь прекратился, и небо было достаточно светлым, чтобы Гаррик смог насчитать дюжину Коэрли и примерно столько же пленных людей. Все последние были женщинами.
Тораг указал на пухлую женщину. Она была одной из тех, кто нес Гаррика, когда он был привязан к шесту. Она двигалась неловко; казалось, во время налета и марша она потянула мышцу.
— Вот эта, — сказал Тораг.
Женщина подняла глаза, удивленная тем, что ее выделили. Эни схватил ее за длинные волосы и, дернув, нанес удар по голове своим топором с каменным наконечником. Крик женщины оборвался брызгами крови. Ее руки и ноги дернулись, когда она падала.
Эни и еще двое воинов какое-то мгновение яростно рубили ее по голове, разбрызгивая кровь и осколки черепа. Остальная часть группы зарычала от восторга. Птица не перевела звук; это было не более чем проявление голода и жестокости.
Трое убийц отступили назад. Другой воин бросился на дергающийся труп, подняв кремневый нож, чтобы отрезать кусок. Тораг взревел и поднял свою дубинку. Воин оглянулся через плечо, но колебался довольно долго. Он отскочил в сторону с отчаянным рычанием; дубина вождя просвистела в воздухе там, где только что была голова воина. Она издала звук, похожий на шипение разъяренной змеи.
Тораг опустился на колени, поднял мертвую женщину левой рукой и разорвал ей горло, не прибегая к оружию.
Гаррик уставился на Сиравил, чтобы не смотреть на бойню. — Вы едите людей? — спросил он с отвращением и недоверием. Он видел, как это происходило, но часть его разума не хотела верить в то, что было совершенно ясно его глазам.