Стеклянные тайны Симки Зуйка
Шрифт:
Однажды Клим выволок на веранду большущую коробку с разноцветными конными рыцарями на картинке крышки.
– Вот, отец привез из Таллина…
В коробке оказалось множество пластмассовых деталей: части кирпичных башен и стен, мосты, старинные ворота, балкончики, чешуйчатые крыши со шпилями. Из всего этого можно было собрать старинный замок. Они повозились часа два и собрали. Симка ждал, что теперь Клим принесет своих солдатиков – среди них были «средневековые», в латах и со щитами – и начнется осада замка. С атаками,
Однако Клим поставил во внутреннем дворе замка лаковый желтый кубик.
– Это будет эшафот… Знаешь, что такое эшафот?
Симка знал. Но не знал, зачем эта штука здесь.
Клим вынул из коробки крохотный топор. Самодельный – с рукоятью из спички и лезвием из кусочка безопасной бритвы.
– Сейчас будет старинная казнь. По всем правилам. Над изменниками.
– Какими изменниками? – Симке стало не по себе. А у Клима сильно порозовели маленькие прижатые уши и похожий на клювик нос.
– Да не бойся, не над тобой. Над теми, кто вчера пытался открыть ворота замка врагам. Их поймали верные часовые…
– Да вчера-то замка еще не было…
– Ну это «как будто»… А казнь по-настоящему.
Клим вытащил из кармашка на трусах круглую пудреницу, отколупнул крышку. В ней копошились несколько крупных мух с оторванными крыльями. Клим взял двумя пальчиками несчастную муху, поднес к лицу, проговорил голосом, слегка похожим на голос бабушки:
– Ты сам виноват, подлый предатель. Ты ведь знаешь, что бывает за измену. Теперь поздно умолять и дрыгать ногами…
Часто дыша и облизывая губы, Клим положил муху на кубик и придержал левым мизинцем. Оглянулся на Симку, затем взмахнул рукой с игрушечным топором, но над мухой остановил взмах и крохотным лезвием аккуратно отделил от мушиного туловища похожую на дробину головку. Она скатилась с кубика.
Симку замутило.
Клим обернул к нему улыбающееся лицо с мокрыми яркими губами.
– Теперь твоя очередь. Давай…
Симка быстро сказал:
– Мне пора домой. Быстро. Я забыл, что надо на кухню за Андрюшкиным питанием. Пока…
Он перемахнул через перила веранды и бросился к калитке. Не оглянулся, хотя Клим что-то кричал вслед. Лишь бы не стошнило…
Только через полквартала он перешел с бега, на быстрый шаг. По правде-то никуда он не спешил, потому что на молочную кухню сходил еще утром. Но хотелось поскорее оказаться подальше от дома Клима Негова. А то вдруг догонит: «Завтра придешь?»
Симка шагал, и ему теперь вспоминалось, что он и раньше замечал за Климом такое вот… То как он увлеченно сопел, когда на телеэкране в фильме «Собор Парижской Богоматери» несчастную Эсмеральду укладывали на пыточный станок. То как он разглядывал на Симкиной руке кровоточащую ссадину, вместо того чтобы сразу сорвать подорожник. То как рассказывал про вырезание гланд: «Жу-утко, а все равно
Больше Симка к Негову не ходил. При встрече отговаривался, что некогда, приходится сидеть с маленьким братом. Клим, похоже, так ничего и не понял…
Когда они оказались в четвертом «А», Клим по-приятельски предложил:
– Давай сядем вместе.
Симка постеснялся отказаться. Ну, и к тому же… все-таки Негов какой ни на есть, а давний одноклассник. И, может, не такой уж он противный. Может, с мухами это так, случайность… И пару дней все было нормально. А потом Клим Негов показал, кто он такой на самом деле.
На первом уроке (было природоведение) Клим, загадочно улыбаясь, достал из нагрудного кармашка бумажный пакетик, развернул и… посадил Симке повыше колена усатую тварь. То ли жука, то ли громадного таракана. Коричневого, блестящего, щекочущего. Тот хищно водил усами-антеннами.
– Не двигайся… – прошептал Клим. – А то ка-ак цапнет за голенькое…
Симка обмер. А потом… жуть была такая, что в Симке проснулась на миг отчаянная отвага. Он взял жука двумя пальцами и сунул Негову за ворот.
Клим переливчато заверещал. Выскочил в проход между партами, запрыгал, затряс подолом вельветовой курточки. Все сперва перепугались, потом развеселились. Пожилая и всегда усталая учительница Пелагея Петровна оказалась справедливой. Когда все выяснилось, она утомленно сказала Негову, что тот сам виноват. И что на месте Стеклова она поступила бы так же. И пусть Негов идет в туалет и там ищет на себе своего жука-таракана и старается больше не вопить на всю школу. И пусть скажет спасибо, что Пелагея Петровна не вкатала ему в дневник четверку за поведение…
Подвывающий Клим выскочил за дверь, а потом до конца занятий сидел, надуто отвернувшись от Симки.
После уроков, у школьного крыльца, Клим подошел к Симке вместе с Кочаном. Вернее, подошел вразвалочку Кочан, а Клим, приседая, семенил сзади.
Кочан был длинный. На полголовы больше других мальчишек. И возможно, что второгодник, Симка точно не знал. У Кочана была круглая, стриженная ежиком голова, скучные глаза и постоянно жующий рот. К подбородку липла подсолнечная кожура. Понятное дело, Кочана боялись.
Кочан встал перед Симкой, пожевал и резко натянул ему на уши фуражку с якорьками.
– Ты чё, Зуёк, прискребаешься к Негову?
– Он же первый полез… – безнадежно выговорил Симка. Потому что понял: Кочану на справедливость начихать.
Кочан сдернул с Симки фуражку, повертел ею у него под носом.
– Возьми, моряк с навозного лаптя… – И зафутболил ее башмаком вдоль школьного тротуара. – Пацаны, пас!
Тут же нашлись любители футбола, и разгорелся матч, где мячом была Симкина фуражка. Симка только минут через десять сумел схватить ее и ушел домой, глотая слезинки.