Стеклянный дом

Ульсон Кристина

Почему Фредрика ни словом об этом не обмолвилась?

«Она не знала», – одернул он сам себя. Никто в группе не произносил имени Спенсера Лагергрена вслух.

От стыда Петер закрыл лицо руками. Конечно же, чертовски странно, что никто в рабочей группе не знал имени мужчины, с которым живет Фредрика, но еще более дико, что Петер позвонил Спенсеру, не проверив перед тем его данные. Какая оплошность! Спенсер наверняка ломает голову, чем там занимаются коллеги Фредрики.

– Чертовски непрофессионально! – пробормотал Петер.

Тут

зазвонил мобильный телефон, и Петер с облегчением убедился, что это его брат Джимми.

– Ты ответил!

В мире младшего брата легко было держаться на высоте: для него Петер всегда был королем и оставался непогрешим, даже когда невольно обманывал его ожидания.

– Ясное дело, я ответил. Ведь ты же мне позвонил!

В телефоне раздался беззаботный смех Джимми.

Они поговорили. Джимми рассказал, что ему доверили вывести на прогулку собаку. И еще они пекли печенье. Джимми взял печенюшку и угостил собаку.

Петера вдруг охватила скорбь. Еще несколько лет – и его сыновья перерастут своего дядю.

– В выходные было хорошо, – сказал Джимми.

Он имел в виду субботу, которую почти целиком провел с Петером и его семьей. Получилось куда больше, чем совместный ужин, – Джимми попросил забрать его еще в середине дня.

– Да, хорошо, – ответил Петер.

– В следующие выходные снова?

– Может быть. В любом случае, скоро увидимся.

Поговорив с братом и положив трубку, Петер почувствовал пустоту в груди. Психолог, к которому он ходил, посоветовал ему продолжать относиться к Джимми как к источнику радости и не переживать из-за всего того, чего лишен в жизни его брат. Сам он взрослеет, а Джимми так и остался ребенком, но не стоит мучиться по этому поводу угрызениями совести.

Однако сколько бы раз ни повторяли Петеру эти слова, они не помогали. Он все равно то и дело ощущал укол совести.

– Спенсер Лагергрен! – Алекс вошел к нему и прервал его размышления.

Петер застонал:

– Мне очень стыдно, что я допустил такой промах. Я понятия не имел, что это бойфренд нашей Фредрики.

– Что ты сказал? – Алекс затворил за собой дверь. – Что ты сказал про него? И о чем ты вообще?

– Это тот человек, с которым живет Фредрика. Отец ее ребенка. – Петер указал на экран. – Если я, конечно, не перепутал его с другим Спенсером, но не похоже. Я звонил ему только что. До того, как проверил, кто он такой. Он, наверное, думает, что мы клоуны какие-то.

– Я как чувствовал, что мне знакомо это имя. – Алекс опустился на стул. – Фредрика не рассказывает о своих делах, как мы все. Черт подери, мне кажется, что у нее в кабинете даже нет его фотографии. Впрочем, это не так уж и странно. Мужик был женат на другой практически до того момента, как Фредрика родила ребенка. А с тех пор она и не работала. Я слышал только, что он профессор. – Он взглянул на Петера. – Ребекка связалась со Спенсером Лагергреном,

потому что была недовольна Густавом Шёё.

– Так это он и есть ее новый научный руководитель? – удивленно переспросил Петер.

– Похоже на то.

– На самом деле ничего странного. – Петер заерзал на стуле. – Шёё знал Лагергрена. Может быть, он же его и порекомендовал.

– Но тогда Шёё должен был упомянуть об этом на допросе.

– Он назвал Лагергрена как человека, способного подтвердить его алиби. На самом деле совершенно не имеет значения, как Ребекка его нашла – сама или через Шёё.

– Если верить персональному разделу Спенсера Лагергрена на университетском сайте, основное направление его научных исследований – творчество выдающихся шведских писательниц последних пятидесяти лет.

– Например, той, о которой Ребекка писала свой диплом. Как ее там? Теа Альдрин.

– Именно так. – Алекс закусил губу. – Проклятье! И именно он оказался сожителем Фредрики. С другой стороны, это не имеет никакого значения для следствия. Если нам понадобится его помощь, мы обратимся к нему.

– О чем ты хотел бы с ним поговорить?

– Встречались ли они, есть ли у него какие-то наблюдения, которыми он хотел бы с нами поделиться. Все те же вопросы, которые мы задавали другим, встречавшимся с Ребеккой в последние недели жизни.

– Это не проблема. – Петер посмотрел в окно.

Алекс прогладил пальцами складку на брюках.

– Мы должны сообщить Фредрике, что ее сожитель фигурирует в материалах следствия.

Он замолчал, и Петер почувствовал, что у Алекса появились какие-то соображения.

– Странно, что он сам не связался с нами. Имя Ребекки постоянно упоминается в новостях со среды. Он должен был догадаться, что полиция желает побеседовать с ним. Собственно, он был нужен нам еще два года назад, когда она исчезла.

Снова повисла тишина. Петер почесал руку:

– Возможно, они не встречались. Тогда и рассказывать не о чем.

– Он был занесен в ее ежедневник.

– Знаю, но это не обязательно означает личное знакомство. Возможно, она вычислила его как подходящего научного руководителя, но наладить отношения не успела. И ему просто нечего нам рассказать.

– Наверняка ты прав. – Алекс развел руками. – Но мы все равно должны с ним поговорить. Я предполагаю, что в других наших реестрах он не фигурирует?

– Я еще не успел пробить его по базам, – признался Петер. – Проверю прямо сейчас.

Алекс продолжал сидеть, пока Петер открывал служебную сеть полиции. Ввел поиск по всем реестрам. Сразу выскочили ссылки на реестр правонарушений. Спенсера несколько раз привлекали за превышение скорости.

– Ничего серьезного, – пробормотал Петер.

Алекс поднялся и заглянул в монитор через плечо Петера.

На экране появилась ссылка на реестр подозреваемых.

Они увидели ее одновременно. А прочитав, побледнели.