Стеклянный дом
Шрифт:
Никакого ответа, никакой реакции.
Теа не сильно постарела с тех пор, как ее фотографии публиковались в последний раз, в связи с выходом из тюрьмы. Седые волосы подстрижены простым каре, темные брови и острый нос. Заурядная пенсионерка.
Достав фотографию Ребекки, Фредрика подержала ее перед лицом Теа.
– Нам известно, что она побывала здесь, – проговорил Петер. – И хотела побеседовать о вашем прошлом.
– Об убийстве вашего бывшего бойфренда, – уточнила Фредрика.
– И об исчезновении сына, – добавил
В комнате повисла такая гнетущая тишина, что Фредрике казалось, ее можно пощупать, стоит только протянуть руку. У Петера напряглись желваки – чувствовалось, что он вот-вот взорвется.
– Вы помните киноклуб? – спросила Фредрика.
На лице старушки промелькнуло подобие улыбки, но та исчезла так быстро, что Фредрика засомневалась, действительно ли видела ее.
– Честно говоря, на сегодняшний день мы совершенно сбиты с толку, – продолжала она. – Мы нашли еще несколько трупов на том месте, где первоначально откопали тело Ребекки, но не понимаем до конца, как все это взаимосвязано. Единственное, что нам доподлинно известно, – как бы мы ни поворачивали всю эту историю, она неизбежно приводит к вам.
Старушка побледнела, но продолжала молчать. Откинувшись в кресле, она закрыла глаза, всячески стараясь отрешиться от назойливых посетителей.
– В могиле лежал мужчина, Элиас Юрт. Вы помните его? – жестко спросил Петер. Голос его дрожал от едва сдерживаемого раздражения. – В доме напротив находится пансионат для инвалидов. Вы знаете тех, кто там живет? – Он наклонился к ней. – Человек оттуда пропал вчера вечером. Вам известно об этом?
Теа замерла, ее веки задрожали. Не приходилось сомневаться, что она слышит обращенные к ней слова. Почему же упорно хранит молчание?
– Молодой парень, который в одном соображает, а в другом нет. Вы видели его? Он высокий и темноволосый. Почти всегда одет во все синее.
Казалось, Петер вот-вот заплачет.
Фредрика осторожно положила руку ему на рукав, встретилась с ним глазами и чуть заметно покачала головой: так мы ничего не добьемся, придется отступить.
И тут она увидела, что Теа плачет. Слезы проложили по ее лицу прозрачные дорожки. Однако глаза ее по-прежнему были закрыты.
Петер встал со стула и присел перед старушкой на корточки:
– Вы должны поговорить с нами. – Голос его звучал теперь с такой мольбой, что Фредрика не знала, куда деваться. – Если вы что-то видели, ну хоть что-нибудь, вы должны нам рассказать. Или если вам угрожают. Надо рассказать и об этом тоже.
Теа вытерла слезы тыльной стороной ладони. Фредрика не знала, что и подумать о ней. Гордая и непоколебимая, но явно сломленная жизнью. Когда-то у нее было все, чего может пожелать человек. Теперь она сидит в богоугодном заведении, всего лишенная.
Внезапно она поднялась с кресла и легла на кровать спиной к посетителям. Петер и Фредрика тоже поднялись.
– Мы еще вернемся, – произнес Петер, обращаясь
Когда они вышли из комнаты, Теа лежала все в той же позе.
– Проклятая старушенция! – выпалил Петер уже в коридоре.
Фредрика не ответила и пошла разыскивать кого-нибудь из персонала. Ее взгляд остановился на молодой женщине, перелистывающей карту пациента.
– Простите.
Женщина подняла глаза. Фредрика давно не видела такого затравленного взгляда и даже на минуту засомневалась. Лицо у медсестры было бледное и усталое.
– Простите, – снова произнесла Фредрика. – Могу ли я задать вам несколько вопросов по поводу Теа Альдрин?
– Разумеется. – Молодая женщина сглотнула и попыталась улыбнуться. – Но я мало чем могу помочь, моя смена только началась. Мне обычно звонят, когда надо срочно кого-нибудь заменить, как сегодня.
– А вчера вы не работали?
На лице женщины появилось выражение облегчения.
– Нет.
Создавалось впечатление, что она совсем не хочет им помогать.
Фредрика прочла имя на бедже женщины: «Малена Брумберг».
В ее глазах сквозила тревога, от которой Фредрике стало не по себе. И она поняла, что Петер тоже это заметил.
– Нам надо узнать, приходили ли вчера к Теа посетители, – сказала Фредрика.
– Тогда вам придется обратиться к кому-нибудь другому. Я, как уже было сказано, вчера не работала.
В коридор вышла другая сотрудница: должно быть, услышала их диалог.
– К Теа практически никогда никто не приходит, – ответила она Фредрике. – И вчерашний день не был исключением.
– Вы работали вчера?
– Да, весь день. Единственный, кто регулярно навещает Теа, – это тот полицейский. Кажется, его фамилия Росс.
Фредрика не стала комментировать действия Турбьерна Росса. Она стыдилась за его поведение, от души желая, чтобы эти визиты прекратились.
Поскольку Фредрика молчала, а Петер стоял рядом с ней, как безмолвная восковая фигура, санитарка продолжала говорить:
– Этот самый Росс приходит так часто, что мы начали задаваться вопросом, не он ли посылает ей букеты каждую субботу.
Вот оно. Новая крупица информации.
– Так она получает букеты каждую субботу?
– Да.
– И давно?
– Сколько живет у нас.
Чутье подсказывало Фредрике, что это важные сведения. Вероятно, Петер почувствовал то же самое, потому что включился в разговор:
– И вы не знаете, от кого они?
Санитарка улыбнулась, – видимо, их внимание льстило ей, – в то время как Малена Брумберг извинилась и исчезла за одной из одинаковых дверей.
– Понятия не имеем. Их приносит посыльный каждую субботу ровно в одиннадцать. Всегда одни и те же цветы, всегда один и тот же текст на карточке: «Спасибо». Ничего больше.