Стеклянный ключ
Шрифт:
Сергей налетел на нее, как патрульный катер на мину в нейтральных водах, и даже не заметил, как подорвался.
Он совершил еще один непростительный промах — буркнул коротко, игнорируя приветствия, как докучливый китайский ритуал:
— Садись. Анатолий Харлампиевич утверждает, что ты — находка. Рассказывай, чем же ты так хороша.
Татьяна решительно притащила от стены стул с прямой спинкой, с грохотом установила его перед столом, уселась, закинула ногу на ногу и ослепительно улыбнулась:
— Американский стиль работы? Разумно. Все члены коллектива уравниваются между собой, работают
Сказать, что потенциальный работодатель был ошарашен, — значит не сказать ничего. А Тото не давала ему опомниться:
— Собственно, тем я и хороша, что нахожу мыслящих коллег и мыслящих партнеров. Вот мое резюме, — она открыла изящный кожаный портфель, звонко щелкнув замочками, — дипломы, характеристики, рекомендательные письма; вот от Бабченко — с последнего места работы.
Сергей только что не подпрыгнул в кресле. Машка, говоря о его отношении к хозяину банка «Рантье», был абсолютно права: ее бывший возлюбленный буквально трепетал перед Павлом Бабченко, как, впрочем, трепетали и сотни других. Человек, вхожий к Бабуину, как за глаза называли его друзья и недруги, казался Сергею священным чудовищем. Или уж во всяком случае жрецом оного чудовища.
— А кем… — с трудом выговорил он, — вы там работали?
— Директором департамента, — не моргнув глазом, отвечала она. Что это был за департамент и зачем Пашка навыдумывал своим сотрудникам такие странные должности, она даже не задумывалась.
— Что-то мы никогда не встречались.
— А зачем нам было встречаться? — нагло и холодно отвечала Татьяна.
Ее план работал: теперь у нее точно было больше чем десять минут для первого разговора, а большего она и желать не могла. Раздраженный и злой, он все же станет ее слушать и не пропустит ни единого слова, хотя бы для того, чтобы ущучить нахальную стерву, вся цена которой — ломаный грош в базарный день плюс личная симпатия Бабуина. Теперь все зависело только от того, что сказать. А это она знала, как «Отче наш». Люди одинаковы: их легко расположить к себе, еще легче заставить заинтересоваться. Татьяна вела диалог практически на «автопилоте», а сама думала, что, кабы не родная, несчастная Машка, ни за что не полезла бы в эту авантюру. Скучно все, знакомо, известно наперед. Вот, сейчас он должен разозлиться.
Сергей действительно смотрел на нее как солдат на вошь, но когда начал читать характеристику, глаза его широко раскрылись.
— У вас должен возникнуть вопрос, отчего я ушла от Павла Леонидовича. Если скажете, что нет, не поверю, — вела Татьяна свою партию, как оперная прима.
— Вообще-то да, — покорно откликнулся он.
— Отвечаю: там все налажено и работает как часовой механизм. А я по призванию конструктор, но не садовник. Восхищаюсь английскими газонами, однако не стала бы стричь один-единственный двадцать лет подряд. За это время я придумаю двадцать новых парков.
— Доходчиво, — быстро отреагировал он. — Звучит очень красиво, но не слишком реально, в наши-то дни. И почему тогда вы выбрали именно нас?
Она усмехнулась:
— Потому что у вас есть блестящие
Сергей раздражился еще больше: он не привык, чтобы с ним разговаривали так свободно и на равных; особенно женщины; особенно, если они нанимались к нему на работу. Подчиненным следует быть более зависимыми от начальства, больше дорожить местом и бояться увольнения как огня. Это явно не тот случай.
— Послушайте, — отрывисто бросил он, — рынок нищает, рекламодателей не найдешь днем с огнем, покупательная способность населения падает — людям уже просто все равно, что рекламируют, у них ни на что нет денег. Настоящих специалистов в этой области у нас можно пересчитать по пальцам. И как вы себя чувствуете в этой ситуации?
— Уверенно.
— И — какой-какой? — спросил он, вчитываясь в резюме.
— Язык? — уточнила она. — Английский, итальянский, французский, шведский, японский. Польский со словарем, но объясниться могу. Для работы хватает, но для полного счастья нужен еще испанский.
— Это вы серьезно?
— Вполне.
— Вы меня пугаете.
— А ведь я хочу работать на вас. Представляете, как я могу запугать ваших конкурентов? — рассмеялась она.
— И как же вас, такую талантливую и незаменимую, отпустили? — В его голосе явно сквозило желание уколоть. Он не мог простить ей столь открыто демонстрируемой независимости.
— Как Карлсона. Он тоже обещал вернуться.
Сергей задумался на полминуты, а затем произнес значительно вежливее и совершенно другим тоном, предназначенным в обычных ситуациях для коллег и партнеров равного калибра и статусом выше:
— Вы меня так потрясли, что я совсем забыл узнать, что вы будете — кофе, чай, сок?
— Чашечку кофе, пожалуйста, — приветливо ответила она. — Без сахара.
— Без сахара, — эхом повторил он. — Даже боюсь теперь говорить, какой оклад положен на этой должности.
Об испытательном сроке длиной в полгода Колганов уже не вспоминал.
«Смешно, — подумала Тото. — Такое ощущение, что это я писала ему текст, настолько все знакомо». Понятное дело, она нисколько не была этим огорчена. А ответ давно готов, еще до начала беседы, как и большинство других, импровизировать ей почти не пришлось. Снайперы не импровизируют. Их дело — всадить пулю между глаз, для полной гарантии.
Она одарила его специальным дружелюбным взглядом, говорящим: «Да, я стерва, но могу быть и своим парнем, если правильно себя вести», — слегка наклонилась к нему, чтобы придать словам доверительности и произнесла:
— Сперва уточним один важный момент: вы хотите платить мне зарплату или хотите, чтобы я работала?
— Простите?
— Простая логика. Если первое — то, по большому счету, все равно, сколько вы платите, потому что изначально речь шла о другом. Если же мы заключаем договор и я обязуюсь в корне изменить ситуацию на фирме за определенный срок, то первый месяц вы мне платите стандартный оклад, а после поговорим о том, сколько это на самом деле стоит.