Стеклянный ключ
Шрифт:
Так что бедняга Артем возвращался на службу, в лоно родимой милицейской семьи, а попал в логово дракона.
— Где был? — повторил Сахалтуев.
— Пиво пил, — честно ответил стажер.
— Это что — шутка такая? — проскрипел капитан, который о пиве мог только мечтать в свободное от неприятностей время.
— Конспирация, — важно отвечал Артем. — Я пил пиво в очень интересной компании: госпожа Зглиницкая, ее подруга Мария и ее знакомая цыганка.
— Цыганка, — нечеловечески кротко сказал Сахалтуев. — А в архиве ты был?
—
— Инстинкт у него, понимаешь, играет, а начальство пускай себе пожары в гордом одиночестве тушит, — забормотал Юрка, однако настроение у него резко пошло на поправку.
Он все время подтрунивал над Барчуком из-за того, что бравый майор слишком уж близко к сердцу принял «дело Мурзакова» и занимался им, едва выдавалась свободная минутка; но и сам Юрка отчаянно хотел докопаться до истины и преподнести ее на блюдечке с голубой каемочкой Димке Кащенко. Потому что они слишком хорошо знали друг друга, чтобы капитану не было ясно как божий день, что Кащей кровно заинтересован в том, чтобы знать все детали и подробности. Сообщение о цыганке, вписавшейся в и без того сложный пейзаж, окружавший Татьяну Зглиницкую, повергло Сахалтуева в крайнее удивление.
— Какой пожар?
— Бушующий, — отрезал капитан.
«Тоже мне, сыщик, — подумал он, — даже отсутствие чайника не замечает».
— То-то, я думаю, у нас странно пахнет, — расцвел Артем. — А если это пожар, тогда все в порядке.
Капитана немного покоробил ход рассуждений молодого коллеги, но он решил провести воспитательный процесс немного позже, а пока размять мозги и послушать новые сведения о Зглиницкой.
— И как ты ее выследил? — спросил он.
— Она зашла в кафе, возле которого я стоял, — признался стажер.
— Много пива выпил?
— Порядком. До зарплаты не одолжите, а то я сегодня много потратил? — И молодой человек зашевелил губами, подсчитывая производственные издержки.
— А мне принести?
— Это как водится. — И Артем вытащил из сумки запотевшие бутылки. — Я же понимаю, не первый день на службе.
— Надо будет тебя оставить в отделе, — задумчиво молвил растроганный капитан. — Талантливый ты парень, на лету сечешь.
Теперь он был в состоянии выслушать даже самый подробный отчет.
— Эта наша Зглиницкая или ведьма, или того похуже, — подытожил Артем, доложив все, что ему удалось подслушать и подсмотреть.
— Что может быть хуже ведьмы? — полюбопытствовал Сахалтуев.
— Еще не знаю. Но может.
— Интересно, что на это скажет Николай. Особенно про страшного и таинственного преследователя, который угрожает нашей красавице.
— Я б на его месте поостерегся, — сказал Артем, имея в виду вовсе не майора, но преследователя.
Если бы Марина внимательнее относилась к своему собеседнику, то она бы наверняка заметила,
Они сидели в его машине, недалеко от дома, и обсуждали сложившуюся ситуацию.
— Мариночка, детка, — успокаивал девушку спутник, — ну что вы, право, так расстроились? Ни один мужчина на свете этого не стоит. Мы все тупые, нас в каменном веке по головам знаете сколько дубинками лупили? И вот вам результат. А вы из-за этого так убиваетесь.
Марина против воли начала хихикать сквозь слезы. Но горестные мысли снова взяли верх. В горе своем она была совершенно искренна. Девушка пребывала в отчаянии, оттого что теряла Андрея, и поэтому металась, готовая поверить кому угодно и совершить любую глупость. Тут все сошлось одно к одному: и любовь — нелепая, глупая, эгоистичная, но все же любовь к Трояновскому; и чувство ущемленного самолюбия — Марина никак не могла взять в толк, что ее любимый нашел во взрослой женщине, старше его, не такой юной, свежей и хорошенькой, как она; и страх остаться у разбитого корыта — без денег, без квартиры, без привычной уже безбедной, обеспеченной жизни; и злость на ту, кто эти несчастья принес.
— Но он же к ней уходит, я вижу. Нет — я чувствую. Он утекает, как вода сквозь пальцы. Раньше он просто бывал отчужденным, но я-то, дура, была свято уверена, что это просто характер такой, сдержанный. Ну, говорят, бывают люди с недоразвитыми эмоциями, ну не умеют. Я вот рисовать не умею, а он — любить, так чтобы все на свете забыть. Я и не волновалась. Даже радовалась, — говорила она, перемежая отрывистые фразы судорожными всхлипами.
— Отчего же радовались? — искренне удивился Вадим, протягивая ей платок.
— Ну, другой и ударить может, когда выпьет. Или приревновать и скандал закатить. Вон у подружки моей хахаль все платья порезал. Потом, правда, новые купил и прощения просил, но все-таки страшно. Она рассказывала, он за ней с ножницами гонялся. Да и я такого навидалась, что лучше не рассказывать. А Андрей такой спокойный, все время себя в руках держит. — Марина внезапно улыбнулась своим воспоминаниям и сделалась в этот миг похожей на маленькую девочку. — Бабушка говорила, знаете как?
Вадим недоуменно пожал плечами. В конце концов ему даже стало немного жалко эту глупышку, которая сделала все, чтобы потерять своего жениха, а теперь так переживает.
— Как же ваша бабушка говорила?
Марина произнесла старушечьим наставительным голосом:
— Не куриет, не пиет, не ругаитси. Деньгу приносит.
Вадим искренне рассмеялся:
— Ох, простите! Так у вас смешно вышло.
— Смешно, — согласилась девушка. — Я сама смеялась, а потом поняла, что бабушка-то по большому счету была права, потому что мужиков таких, чтобы не куриел и не пиел, раз-два — и обчелся. Ой! Простите, что я вам все это говорю. Я сейчас как сумасшедшая — даже фонарному столбу готова жаловаться.