Стена между нами

Кос Анни

— Кого именно ты видел?

— Киссаэра, — мгновенно подбирается Брейди. — Старшего киссаэра Риана. На расстоянии вытянутой руки. Клянусь Прародителями!

Мика вскрикивает и тут же зажимает рот рукой. Лекарь горестно качает головой и бормочет себе под нос: «Ну, вот и началось». Кто-то бранится, другие окружают Брейди и пришедших с ним стражей, выпытывая подробности. Дор разворачивается спиной к остальным, отходит, упирается обеими руками в стол, склоняет голову, пытаясь совладать с эмоциями, но тщетно: одна за другой волны искажения прокатываются по его

телу, оставляя на нем черные ряды чешуек.

Вскакиваю, хочу подойти к владыке, но лекарь тянет меня за руку назад.

— Дайте ему минуту, госпожа, — шепчет предостерегающе.

Из всех присутствующих только Айоней хранит подобие спокойствия. Его взгляд, как и прежде, направлен вглубь, сехеди напрочь игнорирует творящееся кругом безумие. До меня долетают обрывки фраз:

— …киссаэры помогали скрыть следы магии?

— Скорее взяли на себя часть грязной работы…

— И сколько у них запасов? Ритуал был совсем недавно, значит…

— А избранные?

— Риан умен, обучен, Руэйдри мог рассказать ему, как искать пары… Проклятый предатель!

— …Лхасси… Один из нас.

— …Маяки в горах, чтобы выманить стражей…

— Союз матяжников в киссаэров? Он ничего не даст. Сердце Стены не пустит никого, кроме несущего магию Ауслаг.

— Ему понадобятся печати, а у Руэйдри их нет.

Вздрагиваю, обнимаю себя за плечи. Надо сказать. Тут. Сейчас. Делаю глубокий вдох, но Дор резко разворачивается к подчиненным, командует сухо и отрывисто:

— Удвоить охрану. Всех киссаэров, кто еще остался в городе, отыскать и взять под стражу. Закрыть пристань, выслать патрули: никто за Стеной не должен и весточки получить о произошедшем. Проверить всех, с кем жрецы поддерживают общение в течение последней пары лет. Людей предупредить: в этот раз я не буду ждать сражения. Всякого, кто возьмет в руки оружие, вышлю за Стену. Ардере, тех, кто принимал участие в восстании, но был помилован, заставить принести магическую клятву верности. Пока временную, сроком на год. Если кто-то пожелает рассказать о Руэйдри или о своем участии в заговоре, то всегда готов выслушать, но только на слово больше не поверю, — он обводит взглядом притихших слушателей.

— Владыка, при всем уважении, клятва верности лишает свободы воли. Так ли это необходимо? Не думаю, что речь идет о еще одном восстании, — произносит кто-то из младших лхасси. — В городе тихо — ни крамольных речей, ни даже намека на недовольство. А без печатей никто не сможет даже подойти к сердцу Стены, тем более — уничтожить его.

— Возможно, он просто хочет отвлечь нас? Пустить по ложному следу, играя на прошлых страхах? — размышляет старший соарас. — У нас не хватит сил, чтобы заниматься поисками, охраной города и патрулированием границ. Что, если за эти годы Руэйдри решил, что предпочтительнее занять трон самому и пользоваться всеми доступными благами, чем перекраивать мир? Тогда цель не сердце, а вы, владыка.

— Мне нужны не предположения, а доказательства. Хотите помочь — достаньте их. И не оспаривайте мои приказы.

Один за другим комнату покидают почти

все воины и стражи, остаются только старшие над игниалас и соарас. Лекарь, воспользовавшись временным затишьем, снова усаживает владыку, заканчивает последний стежок, плотно перебинтовывает руку, подает свежую рубашку.

— Никаких нагрузок в течение ближайших суток, знаю, вы быстро исцеляетесь, но всё же надо поберечься. Теперь, молодой человек, вы, — он заставляет Брейди продемонстрировать разбитое лицо. — Холод, — комментирует спокойно. — И промыть. Ничего серьезного.

— Что делать дальше? — негромко интересуется Айоней у владыки. — Ваше с Руэйдри противостояние не может длиться вечно.

— Лучше поясни, как ему удалось подобраться так близко.

— У меня нет ответа, — сехеди встает и в задумчивости расхаживает по комнате. — Мы должны были почувствовать. Хоть что-то, хоть отголоски, остаточные воздействия.

— Он мог перенастроить свою магию? Сменить отпечаток? Замаскировать силу?

— Мне о подобном не известно. Но Руэйдри был одним из лучших. Недостаток знаний он с лихвой компенсировал талантами и озарениями. Не будь его идеи такими странными, неожиданными, невероятно-манящими, за ним бы не шли на верную смерть. Он всегда вынимал угли из костра чужими руками, вряд ли что-то поменялось. И всё же не могу собрать картину воедино, что-то ускользает… Зачем так открыто заявлять о себе?

— Хотел дать знак бывшим сторонникам?

— Какой смысл? Со сторонниками или без оных сердце Стены не обмануть, а вашу магию не подделать. У него нет ни единого шанса пройти защиту. Скорее уж, его цель — это лично вы.

Зажмуриваюсь, мысленно считаю до трех, переплетаю пальцы рук, чтобы скрыть дрожь. Нельзя тянуть, они вот-вот пойдут по ложному следу! И произношу:

— Боюсь, этот шанс есть.

Главa 29. Признание

Шорох одежд, легкий скрип потревоженной мебели, я открываю глаза.

— Отпечаток магии рода Ауслаг есть у Риана, а значит, и у Руэйдри.

Дорнан стремительно оборачивается ко мне, в глазах — изумление и недоверие. Повисает такая тишина, что биение сердца в груди кажется громовыми раскатами. Мимолетно замечаю, что Брейди едва заметно качает головой, предупреждая, чтобы я не совершила роковой ошибки.

— У Риана есть печать, — повторяю твердо, не давая себе времени на раздумья. — Я сама дала её. Мне очень жаль. Но это правда. Вы должны знать.

Брейди охает и отворачивается, разражаясь чудовищной бранью. Лицо Грейнн превращается в камень, Кеган недоуменно переводит взгляд с меня на владыку, видимо, надеется, что ослышался. На лице подруги испуг и жалость. Острая, колючая, пронзительная, Мика, как всегда, видит больше остальных. Сехеди прищелкивает пальцами, позволяя себе грустную усмешку: вот и нашлось недостающее звено в цепи интриг.

Я же смотрю только на Дорнана, силясь понять, что сейчас происходит с алти-ардере, это единственное, что действительно имеет для меня значение.