Стена Плача (повести и рассказы)
Шрифт:
Что дальше было, не стоит объяснять – гуляет по набережной интеллигентная пара и держит в дамской сумочке пистолет. Станиславский в таком случае говорил: пистолет стреляет, даже если его об этом не спрашивают.
На шум налетает полиция.
– Вы что-то видели?!
– Упаси Бог.
– Слышали?!
– Кажется, стреляли.
Полиция обыскивает мужчин – божьи одуванчики. А в дамские сумочки в Нью-Йорке заглядывать почему-то не принято.
И шантрапа дрогнула. Она увидела непонятную ей силу, которая пренебрегает принятыми правилами игры.
В результате, – с пафосом
В Манхэттене есть Китай-город и Маленькая Италия. Лицо русского Бруклина, словами коренных американцев, – Маленькая Одесса. Заметь, – с гордостью поднял дядя Яша указательный палец, – не Киев, и не Москва…
– А что Зяма делает теперь? – с надеждой на продолжение спрашивает Изя.
– На Брайтоне стреляли… Время было такое… Зайдём помянем…
– Ты пошёл на пляж, ты взял в карман какой-нибудь доллар?
Изя не отвечая, выразительно разводит руками.
– Ты привык. Ты знаешь, что у тебя есть жена, которая за тебя всегда должна думать. А если я захочу стакан воды или пирожок перекусить?
Они идут по Четырнадцатому Брайтону, плавно выходящему к широкой деревянной набережной (бордвоку), за которой начинается знаменитейший пляж. Изя при деле – он несёт шезлонг и ему лень отвечать на Шеллино ворчание.
В Нью– Йорке они два месяца -с июня девяносто второго. Полтора года, прошедшие после звонка Регины, проведенные на нервах, в слезах, телефонных переговорах и в сердечных приступах, постепенно стали забываться, захлёстнутые волной новых проблем. И впечатлений.
Регина, пережив тяжелейший развод, приехала с Бэллочкой зимой. По туристической визе. И осталась. Как дядя Яша и обещал, он приютил их, выделив внучатой племяннице диван в гостиной. Один на двоих. Не очень роскошно, но Регина не роптала – они с Бэллочкой не такие полные, чтобы не уместиться.
Её угнетало другое – пособие ей не полагалось, а попытки найти хоть какую-нибудь работу на кэш были безрезультатны. Толпы таких же, как и она, иммигрантов колесили по Бруклину в поисках трёхдолларового счастья. Но если легальные иммигранты, имея вэлфер, Медикейд и фудстемпы, могли не стаптывать обувь – краник капает, то ей, нелегалке, социальные блага положены не были.
Она с трудом дождалась приезда родителей и бабушки. Неделю все прожили табором у Яши. И ожили, когда Изя снял двухспальную квартиру на Тринадцатом Брайтоне. В одной спальне поселилась Слава Львовна, в другой – Регина с Бэллочкой. Изя с Шеллой принесли себя в жертву – расположились в гостиной. Со словами: «Ну что ж, возвращаемся в детство – в коммунальную квартиру по-брайтонски».
– Регина тебе ничего не говорила – она собирается с ребёнком на пляж? – продолжает допытываться Шелла. – Сегодня такая влажность, что можно задохнуться.
– Спроси что-нибудь полегче, – вяло отвечает Изя. – Она ушла утром и ничего не сказала.
Пляж – лучшее место для обсуждения мировых проблем. Не торопясь Изя и Шелла дошли до боёв в Тирасполе, начавшихся вскоре после их отъезда в Америку (Шелла:
– Зачем же она потащила ребёнка в Манхэттен в такую жару? – недоумевала Шелла. – Там же дышать нечем. Могла бы Бэллочку нам оставить.
– Не трогай её. Ты же видишь, в каком она состоянии.
И супруги перешли к новой теме: не мешало бы Регину познакомить с каким-нибудь стоящим парнем. Барахло мы уже имели. И они стали перебирать варианты. Под рукой – побочный эффект эмиграции – женихов оказалось много.
Подобной статистики не существует. Хотя… Что такое статистика? Результат обработки умело подобранных фактов. В зависимости от того, какой результат вы хотите получить. Посему, трудно опровергнуть или подтвердить выводы дяди Яши: по прибытии в Америку через непродолжительное время каждая третья эмигрантская семья распадается. Или даёт трещину.
– Одни семьи – бьёт себя в грудь Яша, – распадаются только на бумаге. Если сложить моё и Сонино пособие, результат окажется больше, чем на семью, вывод делайте сами. Если есть чем.
Американская корова не исхудает, если даст чуть больше молока. Тридцать долларов, полчаса в адвокатской конторе, объявляется сепарэйшен (раздельное проживание для несведущих), и без оформления развода можно продолжать жить под одной крышей. И иметь два удовольствия вместо одного.
Идём дальше. Допустим, кому-то повезло, и он устроился на работу. На маленький чек. Но без медицины. За что, спрашивается, второго члена семьи тут же снимают с вэлфера и лишают страховки?! Те же тридцать долларов, и одинокие матери или отцы – в зависимости от того, кому посчастливилось, – продолжают доить корову.
– Это изобретение афро-американской и испаноязычной общины. Наши – не дураки. Всё ценное схватывают на лету, – поучает Яша племянников.
Его университеты очень ценны, но Изе и Шелле фиктивный развод пока не грозит. Они стартовали на курсах английского языка в НАЯНе (из-за наплыва беженцев очередь на курсы растянулась на два месяца) и лишь мотают на ус опыт предыдущей волны.
– Другая проблема, – вздыхает Яша, – реальные разводы. По стрессам эмиграция сопоставима со смертью ребёнка…
– Да ну, скажешь, – прерывает его Изя.
– Ты ещё молодой. Поживёшь – увидишь, миролюбиво отвечает дядя Яша. Он не намерен спорить по пустякам, профессор не дискутирует с первоклассником об очевидных вещах. – Запомни, если обоим до сорока и женщина первой находит работу на приличные деньги, считай, семьи нет. – И он стал приводить примеры из жизни. Не станем утомлять вас их перечислением – у вас свой опыт.
Регина решила начать новую жизнь. Что это значит? Что слёзы высохли и ей захотелось замуж. Снаряд в одну воронку два раза не попадает. Так говорят. Кто? Промолчим, сославшись на Пятую поправку к Конституции.