Степень вины
Шрифт:
– А твоя мама не хочет помочь мне, – пожаловался он девочке.
– Она не может помогать тебе. – Елена ткнула себя пальчиком в грудь. – Потому что я ее ребенок.
Карло поднял палец, призывая к вниманию – наступил самый ответственный момент. С сосредоточенным видом он примерился к покосившейся башне. Оконные рамы разрезали на квадраты вечерний свет, падавший на черный ониксовый столик и на камин, пересекали узорчатые, шевелящиеся тени ветвей пальмы Карло.
Свет упал на запястье мальчика, когда рука его, с
Медленно, осторожно он поставил свой кубик на кубик Елены. Тот качнулся в одну сторону, кубик под ним – в другую. Закачалась вся башня. С жуткой неостановимостью цепной реакции конструкция развалилась, превратившись в бесформенную груду кубиков.
Карло смотрел на руины как молнией пораженный.
– Все рухнуло. Даже не верится.
– Но ты же старался. – Елена сочувственно коснулась его руки. – Я уверена, у своего папы ты бы выиграл. И поэтому ты можешь считаться вторым чемпионом. После меня.
Карло рассмеялся и обратился к Терри:
– Пять лет всего. А уже умеет быть снисходительной.
Та улыбнулась:
– Это не снисходительность. Елена заботится о тебе.
Карло посмотрел на нее с интересом:
– Значит, когда идешь на кинокартину, которую непременно хочет посмотреть подруга, проявляешь заботу?
– Только в том случае, если фильм скверный. Так удалось тебе вытянуть Кейт из дома?
– Да. – Карло улыбнулся. – Как вы и сказали – я какое-то время слонялся возле их дома. Потом поговорил с ними.
– Все в порядке?
– Да, все чудесно. – На лицо Карло набежала тень. – Если не считать того, что половину времени разговор шел о деле отца. По крайней мере, так они его называли – "дело твоего отца".
Терри бросила беглый взгляд на Елену, которая с детской непринужденностью и самозабвением принялась за новую башню.
– Родители Кейт не знают, кто твоя мама?
– Нет.
Опустив голову, он молчал. Терри решила тоже ничего не говорить – ждала. Потягивала маленькими глотками вино.
– Все это, – произнес наконец Карло, – создает у меня странное ощущение. Как будто я прячу ее.
Терри взглянула на дочь.
– Елена, – попросила она, – ты не поможешь Крису с гамбургерами? А то он все время один.
Елена задумалась:
– А как я могу ему помочь?
Карло подмигнул ей.
– Скажи, чтобы огонь был поменьше, а то гамбургеры пересохнут внутри. – Он обернулся к Терри: – Это всегда выводит меня из себя.
– Вот видишь, – подхватила Терри. – Крису нужна помощь.
– Конечно же, нужна, – поддержал ее Карло. – Скажи ему: "Не пережарь гамбургеры".
Елена стояла, торжественно выпрямившись, как бы осознавая важность своей миссии.
– "Не пережарь гамбургеры", – повторила она и стремглав убежала
Карло рассмеялся ей вслед, довольный тем, что малышка добросовестно передаст его указание отцу, который не будет знать истинной причины ее прихода. Терри тоже улыбнулась и с внезапным чувством вины поняла, как рада тому, что Ричи не пошел с ними.
Неловкость возникла сразу; Пэйджит пригласил их всех вместе, но кончилось тем, что Ричи попросил Терри отказаться от приглашения. Сказал, что ему не хочется, что он будет скучать. Она догадывалась, что причины глубже: Ричи неприятна ее дружба с Пэйджитом; Ричи был слишком горд, чтобы проводить время с человеком, на которого он не мог произвести никакого впечатления; Ричи не любил общество, в котором он не владел ситуацией.
Кончилось тем, что Терри пошла без мужа, потому что ей хотелось пойти, и извинилась за отсутствие Ричи перед Пэйджитом, пробормотав что-то о его делах.
Зато ей не приходилось бояться, что Ричи будет приставать к Пэйджиту с просьбами об "инвестициях", или опасаться холодной любезности Криса, когда тот, мысленно оценив Ричи, отведет ему подобающее место в ряду знакомых. Но то, что она стыдилась мужа, порождало в ней чувство вины; возможность поговорить с Карло о происходящем как-то сглаживала его.
– А твои друзья знают, кто твоя мама? – спросила она. Мальчик покачал головой:
– Нет, не знают. С этого года я в новой школе и ни разу никому не говорил о ней. – На его лице появилось мучительное выражение. – Да и что я могу сказать? Вмешаться в чей-то разговор и заявить: "А я вам не говорил, что Мария Карелли – моя мать?" Когда по телевизору такое показывают и когда некоторые так отзываются о ней… Я не боюсь, просто мне не хочется, чтобы они себя неловко чувствовали.
Какое-то мгновение Терри пыталась представить себе, каково это: не говорить людям, что Роза Перальта – ее мама, но тут же поняла, что отличает ее от Карло, – ему было бы трудно говорить о том, что Мария фактически ему не мать, это выглядело бы как отказ от нее.
– Что говорят твои друзья?
Карло задумался.
– Некоторые ничего не говорят, – с заметной иронией ответил он, – потому что это дело моего отца. Некоторые ее жалеют. – Он помедлил. – Предполагаю, что кто-то обвиняет ее.
– Ты это только "предполагаешь"?
На красивом лице Карло появилось жесткое выражение.
– Один парень из нашей команды сказал, что она, наверное, присосалась к Ренсому, а он хотел от нее избавиться. – Глаза его сузились. – Говорит, мол, не шла же она для того, чтобы быть избитой, а только на это и могла рассчитывать такая, как она.
Терри посмотрела ему в глаза:
– Ты веришь в это?
– Нет. – Поколебавшись, он добавил: – Я не знаю ее по-настоящему. Просто мне кажется, что она не из таких.