Степи нужен новый хозяин
Шрифт:
— Да хрен с ней, с кровью! — махнул рукой Петр. — Расизм сейчас не в моде.
— Не в моде, — согласился Артем. — Только наука считает неандертальцев чуть ли не обезьянами. Но ты прав, это фигня. Отсутствие документов важнее. Но и оно мелочь. У нас с собой два молодых мамонта и сорок три ручных саблезуба.
Лабжинов поперхнулся чаем:
— Кого? И сколько?
— Сорок три ручных саблезубых тигра. И слово "ручных" тут очень неточное. Это наши друзья. Боевые товарищи, не раз спасавшие жизнь каждому из нас. И они почти разумны. Нет, разумны без почти, просто это немного другой разум. Если власти решат их уничтожить — мы будем драться до конца.
— Вас сметут, — спокойно
— Безусловно. Однако с большими потерями. В партизанской войне гомотериям равных нет. Но всех этих вариантов очень бы хотелось избежать. Олег предложил нырнуть под армию, используя твою часть. Создать спецподразделение с особыми функциями. Группа, усиленная саблезубами, много чего может. Светлана Петровна, правда, очень сомневается.
Какое-то время Лабжинов сосредоточенно думал. Потом покачал головой:
— Правильно сомневается. Попробовать можно, если ничего лучше не придумается. Слишком много в армии течений, группировок и подковерной борьбы. Кто и в какой момент решит вас прикопать — непредсказуемо. И никто ничего знать не будет. Потому как из соображений секретности вы все не существуете изначально. Группу школьников объявят пропавшей без вести или погибшей. А кто там содержится в закрытом городке — мало ли! О вас никто не знает. Стреляй — не хочу. И ещё. У нас много болтают о том, что армия для внешних врагов. Но если что, вспомни девяносто третий. Солдат делает то, что приказывают. Приказ и секретность пострашнее любых соплезубов будут, — Петр помолчал какое-то время. — Ещё что скажешь?
— Следующая беда, — послушно продолжил Артем. — У нас несколько тонн золота и сарай мамонтовой кости. Ни то, ни другое никто не взвешивал.
— Об армии забудь! — вскинулся Лабжинов. — За это золото перестреляют половину генштаба. И тот, в чьи руки оно попадет, вас прикончит обязательно. В таких делах свидетели не нужны. Тут скорее широкая огласка поможет. Но, блин, даже не знаю, к кому соваться. Я больше по силовым операциям.
Кузнецов потер подбородок:
— От тебя я хочу две вещи. Помочь пообщаться с остальными родителями, — Петр согласно кивнул, и Артем закончил. — И присутствовать на переговорах с Морозовым.
Майор поднял голову и улыбнулся:
— А вот это дельная мысль! Волчара многое может. Очень многое. Во всех смыслах…
27 декабря 2019 года. Снежинск-Кельпа
В девяностые годы расположенный за полярным кругом Снежинск по масштабам преступности мог с легкостью соперничать не только с "бандитским" Петербургом или широко разрекламированным центральным телевидением Тольятти, но и со старательно не афишируемой, но куда более криминилизированной Москвой. Гремели выстрелы, взлетали на воздух машины и здания, а уж труп с ножом в сердце или печени был и вовсе рядовым явлением. Снежинск жил под лозунгом "ни дня без убийства".
В основном бандиты отстреливали друг друга, местные авторитеты отражали набеги столичных группировок и выходцев с Кавказа. Бои шли за контроль над угольными и (кто бы мог подумать) флюоритовыми шахтами и отличались особой жестокостью, то ли в силу суровых климатических условий, то ли благодаря постоянному притоку свежеоткинувшегося спецконтингента. Полиция во внутренние дела "воров", "пацанов" и прочих "урок" демонстративно не лезла, но втихую сливала информацию местным. Может, благодаря этому, а может по злобе и решительности "снежинские" превзошли противников, но свою территорию они отстояли.
Что, впрочем, пошло Снежинску только на пользу: к началу нулевых в помпезных могилах и безымянных оврагах упокоились не только "варяги", но и наиболее отмороженная часть местной "элиты".
Регулярно назначался очередной смотрящий, основной задачей которого было следить, чтобы рэкетиры, кидалы и прочая мелкая шушера не перегибала палку. Уголовному дну были отданы доходы от мелкого рэкета, лохотронов, проституции и даже наркотиков. Это ведь только обычным людям кажется, что наркотики — золотое дно. А на самом деле дождик из денег льется на тех, кто держит в руках основные потоки. А в каком-нибудь Снежинске затраты на мелких пушеров, курьерская доставка и прочие расходы съедают львиную долю от весьма ограниченного оборота. И плюс риск. Нет, "пахан" такими делами не побрезгует, но люди серьезные с дурью возиться не будут, уголек и надежней, и выгодней. Так что наркоту отдали "дну".
Взамен потребовали тишины и спокойствия. Обкладываете ларёчников данью? Да на здоровье! Но чтобы никаких утюгов на живот и паяльников в задницу! Лучше отстаньте, ларьком больше, ларьком меньше — по фиг! Обираете прохожих в переулках? Ваше право! Но без черепно-мозговых и прочих тяжких телесных. А ежели дело до жмурика дойдет, сам вслед за жертвой отправишься. Девочками торгуешь? Какие вопросы? Но "товар" не красть, не ломать и не сильничать. Неужто добровольцев на хватает? Половина баб в городе на всё согласны! И так во всём. Чтобы опера не перегружались, следаки писали отчеты о низком уровне преступности, а федералы вообще не помнили, где этот самый Снежинск находится. Серьезный бизнес тишину любит.
Через пару-тройку лет смотрящий отъедался, начинал борзеть, плотоядно поглядывать вверх по иерархической лестнице… и в компании ближайших подручных отправлялся на зону, топтать нары. А оттуда присылали новую кандидатуру. В порядке, так сказать, ротации.
Система гарантировала акулам отсутствие сюрпризов "снизу", а при необходимости и исполнителей для особо грязных дел. А низам — куда им деваться? Пищи, но беги!
Сиплый не был ни "большим человеком", ни смотрящим, ни даже авторитетом. Да и с чего? Особыми способностями не блистал, подсел по малолетке за хулиганство и пьяную драку, на пересылке простыл, получил через это совершенно незаслуженное погоняло, оттарабанил двушку от звонка до звонка, по выходу пристал к пацанам, благо размеры и силища впечатляли. Побегал пару годков рядовой торпедой, а прошлым летом неожиданно даже для самого себя подломил рояль. Не, то есть реальный музыкальный инструмент, в натуре! Обносили хату на Береговой, а тут стоит что-то в ящике. Ну и прихватили, КАМАЗу не тяжело. На это пианино у Назгула, уже год стоявшего на городе, мигом нашлись планы. А Сиплый через то прорвался в бригадиры, ибо и добыл, и вовремя предложил прикопать находку на заброшенном кордоне. Бригада была пока маленькая: сам Сиплый да Пенёк. Но лиха беда начало.
Сегодня Сиплый был не в настроении. С утра Пенёк поведал, что каким-то Кельпинским синякам пригрезились снежные человеки и саблезубые тигры. И то, и другое Сиплый считал выдумкой яйцеголовых фраеров, но в груди неприятно защемило: Кельпа находилась по пути к кордону с прикопанным роялем, а всё, связанное с инструментом, било Сиплому по нервам. Почесав репу, бригадир звякнул Назгулу и сообщил, куда и зачем собрался.
— Сгоняй, — согласился смотрящий. — И помни, ты за это фортепиано яйцами отвечаешь!