Степкина правда
Шрифт:
— Туда бы пойти. Поглядеть, как там, — предложил Волик.
Я так загляделся на бунтующую, клокочущую Ангару, что даже забыл о своем друге.
— Юра, — сказал я, осторожно подвинув к нему Волика, — вот познакомься: это тот самый Волик Рудых…
Я так много рассказывал о партизанском разведчике и сыне Черной Бороды Волике, что ожидал от брата удивления и расспросов, а тот только на секунду оторвался от ледохода и совсем равнодушно сказал Волику:
— Ну, здравствуй. — И, чуть пожав ему руку, снова уставился на Ангару.
— А меня почему не знакомишь? — задорно спросила сестра, будто
Волик улыбнулся ей, как-то виновато взглянул на меня, на Юру и вдруг схватил Ленку за руку, потянул вниз:
— Пошли! Я держать буду, не бойся!..
С хохотом и визгом они сбежали с кручи на лед, и оба почти растворились в тумане.
— Лена! Волик! Вы с ума сошли! — кричал Юра и тоже почему-то смеялся. — Пойдем, брат, спасать сестру, покуда не поздно, — позвал он меня и тоже побежал вниз, осыпая вмерзшие в грунт мелкие камни.
Я кинулся следом. Волика и Лену мы догнали на льду, в самом туманище, в котором за десять шагов не увидишь друг друга. Они стояли недалеко от воды, продолжая держаться за руки. А перед ними стремглав проносились маленькие и большие льдины — просыпалась от зимней спячки бушующая река. Юра попробовал их отозвать подальше от кромки, но Ленка замахала свободной рукой, закричала:
— Нам ничуточки не страшно! Никуда нас не унесет!..
Я осторожно подошел к ним и стал рядом, чтобы тоже не показать себя трусом, а Юра остановился за нами.
— Смотрите, какая огромная! Целый остров! — закричала сестра, показывая на проплывавшую мимо нас льдину. — Вот бы проехать на ней. Кто храбрый?..
И не успела Ленка договорить, как Волик сорвался с места, подпрыгнул и — очутился на льдине, прокатившись по ней на ботинках, как на коньках. Это было так неожиданно и смело, что ни я, ни Юра, ни сама Ленка не успели пошевельнуть и пальцем. Только опомнясь, Юра схватил сестру за плечи и почти отшвырнул назад, приказав немедленно убираться домой, а сам побежал в туман, вдоль ледяной кромки за уносившей Волика льдиной. Через секунду он скрылся в парящих клубах, и надо было видеть, какое бледное, полное ужаса лицо стало у Ленки! Будто не Волик, а она сама прыгнула в бездну. И засияла, запрыгала, когда Юра с Воликом появились, наконец, на берегу, уже вне всякой опасности. Только тогда Ленка ускакала домой.
— Задал же мне страху твой Волик, — сказал брат, поднявшись на берег. — Еще пух на губе, а вон уже какой рыцарь! А что будет, когда усы вырастут?
При чем тут пух и усы, я, конечно, не понял, но вполне согласился с Юрой насчет рыцаря. А Волик пошел один с ведрами к проруби. Эх, если бы все могли видеть с берега, как он прыгнул!..
Пионеры
Они шли мимо нас четкими широкими рядами, все, как один, в красных галстуках, в сиреневых безрукавках и черных трусах, плечо в плечо, нога в ногу. Алое шелковое знамя с золотыми кистями и пятиконечной звездой на древке развевалось над головой колонны. Справа и слева от знамени — по пионеру, а впереди — два барабанщика.
Синие ночи!
Мы пионеры,
Дети рабочих…
Тра-та-та-та-ра-ра-ра-та-та! — вторили барабаны дружной многоголосой песне. Длинные кумачовые полотнища лозунгов над рядами:
«ПИОНЕРЫ! К БОРЬБЕ ЗА ДЕЛО РАБОЧЕГО КЛАССА БУДЬТЕ ГОТОВЫ!»
«МЫ НОВЫЙ, ЛУЧШИЙ МИР ПОСТРОИМ!»
Мальчишки со всех дворов высыпали на улицу, облепили заборы.
В красных галстуках, сиреневых блузках и черных юбках шли за колонной мальчиков пионерки. Короткая команда — и песня оборвалась, ряды перестроились в треугольники и квадраты. Пионеры остановились и стали делать разные гимнастические упражнения.
Это было необычайно красиво! На пионеров смотрели с заборов, из окон домов, даже с крыш. Взрослые толпились на тротуарах вместе с нами. От красных галстуков рябило в глазах — так их было много.
И снова громкая команда — легко и быстро построились ряды, загрохотали барабаны, зазвучала новая песня:
По долинам и по взгорьям
Шла дивизия вперед,
Чтобы с боем взять Приморье —
Белой армии оплот…
Мы проводили отряд до самого конца предместья, пока он не скрылся из виду, и, возвращаясь, горланили пионерскую:
Здравствуй, милая картошка-тошка-тошка!
Подружились мы с тобой-бой-бой…[35]
А сколько было разговоров о пионерах! И у всех нас было одно желание: скорее бы нас приняли в пионеры, в первый школьный отряд, как накануне пообещал наш директор.
А в самый канун Первого мая пионеры пришли к нам в школу. Их было совсем немного, человек десять. Они прошли мимо нас, поднялись на крыльцо и стали, сбившись в одну тесную кучку.
Директор сказал:
— Товарищи! К нам в гости пришли пионеры слюдяной фабрики. Они хотят познакомиться с вами, с вашей библиотекой и рассказать о своих пионерских делах. Давайте же скажем им: «Добро пожаловать, дорогие гости!»
Мы закричали, захлопали, а пионеры вскинули над головой руки, то есть отдали нам салют[36], и ответили хором:
— Здравствуйте, товарищи!
Через несколько минут мы уже плотным кольцом окружили своих гостей и повели их сразу в наш маленький Ленинский уголок, где в сделанных нами шкафах и на этажерках стояли книги. Сколько в этот день было разговоров, вопросов и пожеланий!
Домой я влетел, как сумасшедший:
— Мама! Юра! Баба Октя! У нас в школе будет пионерский отряд! Нас будут принимать в пионеры!..