Стертая
Шрифт:
— Ты как?
Я только машу рукой, и она бежит дальше.
Теперь они все впереди.
У меня царапины на руке и порез на колене. Осторожно поднимаюсь, осматриваю ноги.
Вроде бы все в порядке. Ладно, по крайней мере, Фергюсону не придется огребать за вызов «Скорой». Меня распирает злость. Чтоб их! Зачем же так? Дышу глубже и медленнее, чтобы успокоиться. Проверяю «Лево» — 5.8. Бег поднимает уровень.
Я бегу снова.
Бегу быстро. Потом еще быстрее.
Кое-где, как и сказал Фергюсон, встречаются маршрутные
Кто-то ведет другую игру? Неважно. Карта надежно спрятана у меня в голове. Я оставляю флажок на месте и бегу дальше.
Вскоре я перегоняю девушку, которая интересовалась моим самочувствием, потом нескольких других. Я там, в том месте, где бежать и дышать — это и есть все, и где все — это чувствовать землю под ногами и лететь вперед. Я вся забрызгалась грязью, когда бежала вдоль ручья, царапины на руке и колене сочатся кровью, но мне нет до этого никакого дела.
Я обхожу двух девчонок, сбивших меня веткой на повороте. Обхожу с запасом. На их лицах удивление. Они пытаются прибавить, но не могут. И исчезают из виду у меня за спиной.
Обгоняю еще одну. И еще нескольких. Я сбилась со счета — остался ли кто-то еще впереди? Пройти нормально меня уже не устраивает — я хочу быть первой. И прибавляю.
Обхожу двух или трех мальчишек, потом еще нескольких, и далеко впереди появляется финиш, то место, откуда мы стартовали.
Я прохожу вершину холма, и Фергюсон, Билл и с полдюжины парней подбадривают меня криками.
Пересекаю финишную линию. Тренер смотрит, прищурясь, на секундомер и качает головой.
— Ты что же, весь маршрут на спринте прошла?
Я останавливаюсь, пытаюсь ответить, но не могу. Мир начинает кружиться...
— Не отвечай! Пошла!
Хрипя, сдерживая тошноту, бегу вокруг автомобильной стоянки. Бегу, понемногу сбавляя, и наконец, чувствуя, что меня уже не выворачивает наизнанку, останавливаюсь.
К финишу подтягиваются мальчишки, потом девчонки.
— Что случилось? — спрашивает Фергюсон, заметив кровь у меня на руке и ноге.
Я пожимаю плечами.
— Споткнулась. Все в порядке, «Скорая» не понадобится.
Он смеется, достает аптечку и накладывает повязку на мое колено.
— А мы с тобой хорошая пара, — говорит Бен, когда мы садимся в машину.
— Да?
— Я пришел первым из парней, ты — первой из девушек.
— Ты пришел раньше меня — на сколько?
Бен пожимает плечами.
— Минут на пять, а что?
— Мы стартовали через десять минут после вас. А значит, я прошла маршрут быстрее тебя.
Удивление на лице Бена сменяется ухмылкой.
— Хорошо. Теперь у меня появилась причина тренироваться
Он смотрит на мой «Лево» — 8.1 — и показывает свой — 7.9.
— Ты и здесь меня обошла. — Автобус трогается, и Бен наклоняется ко мне. — Так что сейчас самое время... — Он говорит так тихо, что мне приходится наклониться, и я рада этому. Его тело пышет жаром, а мое холодеет с каждой секундой.
— Время для чего?
Бен уже не улыбается.
— Я тут проверил кое-что, порасспросил...
— О чем?
— Тори не первая, кто исчез. В нашей школе были и другие Зачищенные, которые пропадали внезапно и без всякого объяснения.
— Их возвращали,—шепчу я и невольно сжимаюсь от холода. Бен обнимает меня за плечи.
— Это не все. Пропадали не только Зачищенные. Как те трое, которых увели в пятницу с Ассамблеи. Теперь их тоже нет, и такое случается не впервые.
— То есть обычные люди тоже пропадают? Тех, кто был на Ассамблее, увели лордеры. Должно быть, они их и забрали. — Живот сводят спазмы.
— Но зачем?
— С ребятами дело более или менее понятное. Я слышал, что одного взяли с мобильным телефоном. Второй тоже был придурок, вечно лез в драки и во все такое. Может, в банде состоял?
— А девушка?
Бен пожимает плечами.
— Ничего плохого она не сделала. Но была очень умная, задавала учителям неловкие вопросы. По истории. Типа, почему делалось так и не делалось этак.
Задавала неловкие вопросы. Как Бен.
— Тебе нужно остановиться. Перестань расспрашивать, а иначе можешь оказаться следующим.
— Но как же Тори? Если никто не будет спрашивать, то никому и дела до нее не будет. Неужели не понимаешь? На ее месте может оказаться любой, ты или я. Нет, я должен выяснить, что с ней случилось.
— Не хочу, чтобы ты исчез, — шепчу я, и он обнимает меня крепче. В его объятии глина и пот, и его сердце бьется под моим ухом.
Парни сзади начинают шуметь и посвистывать.
— Никаких обнимашек в автобусе! — кричит, обернувшись, Фергюсон. Я выпрямляюсь, но Бен не выпускает мою руку.
Держит так же крепко, как держал руку Тори.
Сюрприз! Автобус возвращается к школе, и там меня ждут двое, мама и папа. Я машу на прощание Бену и другим и иду к машине, грязная и усталая, с перевязанной коленкой. Тело как будто одеревенело, и каждый шаг дается с напряжением.
Мама выскакивает из машины с перекошенным лицом.
— Что, черт возьми, с тобой случилось?
— Со мной все в порядке. И посмотри. — Показываю ей «Лево» — 6.6. Даже с учетом нашего невеселого разговора на обратном пути бег определенно наилучший способ для поддержания высокого уровня.
— Посмотри, в каком ты состоянии! — Она поворачивается и с решительным видом направляется к мистеру Фергюсону. Папа тоже выходит из машины и оглядывает меня с головы до ног.
— Здорово было, да? — улыбается он.