Стервятница
Шрифт:
Доказывать что-либо было бесполезно, как спорить с флегматичным Фредом. Фред? Почему он опять вспомнил Фреда? Он отбросил мысли, на них просто не было времени. Паровоз уже пыхтел, застилая задраенные окна состава дымом. Моника подсадила девочку в вагон, обернулась.
— Я слышала, железные дороги в России строят на займы у Франции. Николай II должен снимать шляпу при звуках Марсельезы, — усмехнулась она, хотела развеять возникшую скованность комплиментом.
— Перестань, — он взял ее руку.
— Феликс, я очень рада, что мы встретились.
Когда вагоны один за другим пронеслись перед взором Феликса, он все еще стоял
Фред обнаружил его под утро в прокуренном кабаке у вокзала. Карманы Феликса были давно обчищены — ни денег, ни серебряного портсигара, ни часов.
— Что ты собираешься делать? — спросил Фред. — На твоем «дионе» [14] я могу догнать поезд.
— Не стоит. Я не мальчишка, чтобы из-за одной ночи лететь за тридевять земель.
— Я был у Томы и все выяснил. Если хочешь узнать, спроси.
Только теперь Феликс заметил, что Фред бледен.
— Хорошо. Рассказывай, — медленно проговорил он.
— Она договорилась о переправке в Австрию самолетом.
— Да, они говорили о каком-то пилоте. Тот мог не прилететь, и тогда…
14
«Де Дион-Бутон» — французский автомобиль.
— Я жду твоего решения. Едем мы или нет?
— Едем.
Фред тяжело вздохнул. У Феликса возникла мысль, что если бы его ответ был другим, Фред кинулся бы в погоню сам.
— Мы потеряли много времени. Собирайся.
Они едва успели достать билеты на поезд. Состав имел лишь один пассажирский вагон, позади тянулись платформы с орудиями. Казалось, он двигается невыносимо медленно. Через двое суток достигли Родно. За городом они нашли импровизированный аэродром с десятком воздушных кораблей. Гул и рокот взлетающих машин, парящие в небе белые зонтики парашютов… Механик с перепачканными руками с трудом понял французскую речь.
— Француз? А… Вчера уже, — он рукой изобразил взмывающий в небо самолет, руками же обрисовал контур женского тела и под конец опустил ладонь на вершок от земли. — И дитё. Сумасшедшие вы люди, французы.
— Ну, что мы предпримем? — спросил Фред.
— А ты что-то хочешь предложить? — крикнул дю Шандер. — Ведь это безумие!
— В Вене ей будет угрожать опасность.
— Какая осведомленность! — он затравленно огляделся. — Так это была она, да? Она?
— Да.
Феликс закрыл глаза и устало спросил:
— Почему ты позволил ей уехать?
— Я не верил ей. Дочь! Болезнь! Мне казалось это немыслимым. Я думал, это уловка, обман. Знаешь, женщина часто вызывает любовь только тем, что исчезает после ночи страсти. Недосягаема, она становится мужчине дороже. Я и подумать не мог…
— Так к доктору… она пришла ради меня? — Феликс хмыкнул. — Твоя ловушка сработала?
— А доктор Парсонс? Какова приманка! Догадайся, кто дал статью? Ведь никакого Парсонса в Петербурге нет. Откуда она узнала, что я здесь?
— Как вы похожи! — Феликс все еще не мог придти в себя.
— Так ты летишь?
— Не ради нее, ради тебя, — поспешил уточнить он.
Целый день они потратили
15
Блерио — французский конструктор и летчик Луи Блерио получил мировую известность, впервые перелетев из Франции в Англию через Ла-Манш 25 июля 1909 г. на своем самолете «Блерио-XI».
16
Нестеров П.
– военный летчик, основоположник высшего пилотажа — первым в мире выполнил «мертвую петлю». Погиб в 1914 г.
— Не бойтесь, на корабле есть «Максим». Малыш не раз продырявил «Фоккера» фрицев. — Пилот указал на стрелковую кабину в концевой части фюзеляжа.
— Парашюты?
— Такие изыски дороговато обойдутся.
— Не важно. Я заплачу.
Летчик пожал плечами. Кроме пилота и пассажиров на борту разместились три члена экипажа. Под ногами Фреда и Феликса оказалась подвижная кассета для сбрасывания осколочных бомб. Вскоре двигатели загудели, «Муромец» проехал по полю, набирая скорость, и взмыл в облака. Фред, нацепив рюкзак с парашютом, крикнул Феликсу в ухо:
— Надеюсь, ты не гадал ей и ничего не предсказывал?
Феликс мрачно промолчал, вспомнив демонстрацию познаний во френологии.
Глава 3
Вена встретила ее пасмурная и невзрачная, чужая, ветхая. На время войны люди забыли о городе. Ночью у Валерии начался приступ. Не смыкая глаз, Моника сидела у ее постели, обнимая скорчившуюся фигурку. Все тело малышки содрогалось от болезненного кашля, ее вырвало. Кашель, ужасный, непрекращающийся, сменялся полузабытьем. Утром появился врач, он мельком взглянул на испачканное кровью постельное белье и подсел к впавшему в обреченное оцепенение ребенку. Безразличие Валерии казалось Монике хуже жалоб и слез.
Доктор пробыл в комнате только несколько минут, а Моника все время чувствовала его странный взгляд. Это заставило ее присмотреться к нему. Она села в кресло, и не таясь, стала разглядывать почтенного целителя. Узнала. Доктор Борн. Отец Германа.
— Как поживаете, герр Борн?
Он вздрогнул, но не поднял глаз, собирая свой сундучок.
— Все хорошо, спасибо, все хорошо, — и поспешил уйти.
Проводив его, Моника вернулась в кресло, забралась вместе с ногами, кутаясь в шаль. Маленькое гнездышко. Ей хотелось уснуть, как путнику в стужу, когда гибельный холод умеряет ток крови.