Stiffen corpses: Жизнь и работа коченеющих трупов
Шрифт:
— Не умничай, — посоветовал титр. Он постучал себя пальцем по костяному лбу и ощерился. Выглядел он отвратительно. Особенно растущие прямо из отполированного черепа кривые рога. А на Островах таких сотни. Как они там уживаются? Ума не приложу.
Внутри было еще хуже, неведомым образом, но я подозреваю, что через заднее окно в помещение проникла целая компания Хэнгменов. Тут были брат Витала, его друг, как зовут которого нее знал никто, потом Отот Жирный Хэнгмен и, разумеется, сам Витал Блумен собственной персоной. Они
Скабичевский моментально затесался в эту милую компанию, был обцелован и уже через пару минут был со всеми на «ты», что его совсем не смущало.
Я остановился у дальней стены и молча, ждал, когда кто-нибудь обратит на меня свое драгоценное внимание. Первым это сделал Блумен, который тут же засуетился и сделал попытку зачем-то натянуть валявшуюся на столе рядом с кастрюлей синюю адидасовскую куртку, но зацепился рукавом за ручку и остатки супа украсили стену.
— Мы… Я тут за книжками пришел… — пояснил он.
— Угу, — кивнул я.
— И ребята со мной, за компанию. Вот, погляди, что тут у меня…
Он протянул мне потрепанную книжицу, с разорванной пополам обложкой, но посмотреть ее мне не удалось, а если честно, то не сильно и хотелось, потому что изнутри выпала зеленая закладка с яркой надписью «1 доллар». Хэнгмен моментально нагнулся, подобрав ее со словами:
— Копеечка рупь бережет, — а его лихие друзья и братья, видя, что трапеза подошла к концу и продолжения не предвидится, тут же полезли в окно наружу. И Блумен тоже последовал за ними, бормоча под нос что-то еще.
Я увидел, что они скатились в Лихорадочную Поросль, а оттуда уже медленно двигались наперехват Зомби — ІІ, Ш, Зомби — Валик и пара Непредастов.
«Не успеют», — подумал я и прикрыл окно. На улице вовсю лил дождь, и было совсем фригидно.
Глава 6 УНЕСЕННЫЕ ВЕТРОМ
На улице все также шел дождь, и было все также фригидно. В двери снова стучали, негромко, но настойчиво.
«Ну кого еще там…» — едва успел подумать я, как Эдсон закричал:
— Джозеф, гномы пришли!
«Ну вот, сейчас снова начнется!» — подумалось мне, эта ситуация уже стала откровенно меня напрягать. Пока мне это думалось, группа гномов чинно вошла в помещение и удобно в нем расположившись принялись кривляться, аля Чукки-Юзик, что было их коронным номером и ужасно нравилось всем, кроме разумеется Чукки и Юзика. Но пока на мне Маска Джокера, можно и потерпеть.
Они тянули писклявыми голосами и смешно размахивали маленькими конечностями. Тут же захотелось их всех раздавить, но я сдержался.
— Вот, Юзик, вот любовь, да? Дружба? Да?
— Нет!
— Ха-ха-ха!
— Я на паровоз не успею!
— По ху…
— Ха-ха-ха…
— Оставь
— Ой, смотрите, Хэнгмен!
Один из артистов натянул на голову капюшон с дырками для глаз и стал делать вид, что мастурбирует.
Сентиментальный Эдсон тут же сказал:
— Фу!
А мне представление начало нравиться. Тем более, что тут же гном, изображающий Эдсона с декоративным черепом вместо головы пропищал:
— Фу-фу! — и свалился в обморок.
Настоящий Эдсон моментально обиделся и пригрозил:
— Если не перестанете, Семеросъежку позову!
Сия угроза возымела действие. Гномы испуганно умолкли, но противный Джокер в моем лице нагло заявил:
— Пусть продолжают, Барин забавляться желает! — и стал изображать барина. А именно: выпучил живот, надул щеки, и увалился на соломенную подстилку чуть не раздавив зазевавшегося артиста.
Недовольный таким развитием событий Эдсон негромко пробурчал что-то насчет пьяной обезьяны и свихнувшегося барина, но я не расслышал, тем более, что Скабичевский скомандовал:
— Продолжайте! — и представление продолжилось. Теперь гномы изображали Хэнгменов, и это всем пришлось по душе. Один из них в крохотной адидасовской курточке стал разбрасывать по полу маленькие билетики, а другой в балахоне стал ловить их и причитать:
— Денежки счет любят…
Другие с раскрашенными мордочками собрались в кучу и закричав:
— Смотрите, Хэнгмены чморятся! — накинулись на первых двух и стали смешно их лупить и пинать. Особенно старался маленький Эдсон.
Но большому отчего-то было нерадостно, и он снова ушел на улицу курить. Наверное, снова вспомнил про менингит.
В это время гномы сменили пластинку. Один из них покатил по полу пивную бутылку и стал пьяно орать:
— Пейте гости дорогие, за все уплочено!
А остальные заорав:
— Горько! — принялись целоваться с любвеобильным Катом Скабичевским, на ходу расстегивая маленькие ширинки. Скабичевский вырвался и тоже ушел курить вслед за Эдсоном, хотя и не курил.
В целом мне понравилось представление и я, поднявшись со своего ложа, отдал гномам едва начатую половинку черного хлеба и они, вкатившись всей оравой на солому принялись запихиваться хлебными крошками, болтать, а насытившись моментально уснули.
А вот мне не спалось. Я вспомнил, как когда-то мы с Чукки Коротали Время и предложил сыграть в стихотворную игру. Эдсону и Кату, которые как раз вернулись с улицы.
Все равно ведь делать пока нечего. Прилетит Сторож, не прилетит. Да и погода совсем не для полетов. Объяснил правила. Простейшие, сложные и предлагать не стал. Говорю:
— Начинаю фразу, а вы в рифму заканчивайте. Чтоб смешно только было.
Согласитесь, какая, ни какая, а для ума гимнастика.
Эдсон поглядел на меня недоверчиво: