Стихи и пьесы
Шрифт:
Заниматься деторождением.
И будем мы подобны судакам.
Н а т а ш а (снимая юбку).
О Боже, я остаюсь без юбки.
Что мне делать в моих накрашенных штанах.
На стульях между тем стояли весьма серебряные кубки, вино чернело как монах
и шевелился полумёртвый червь.
Я продолжаю.
Я чувствую мне даже стало стыдно,
себя
покуда ничего не видно,
но скоро заблестит звезда.
Ужасно всё погано.
К у п р и я н о в (снимая брюки).
Сейчас и я предстану пред тобой
почти что голый как прибой.
Я помню раньше в этот миг
я чувствовал восторг священный,
я видел женщины родник
зелёный или синий,
но он был красный.
Я сходил с ума,
я смеялся и гладил зад её атласный,
мне было очень хорошо,
и я считал что женщина есть дудка,
она почти что человек,
недосягаемая утка.
Ну ладно, пока что торопись.
Н а т а ш а (снимая штаны).
Своё роняя оперенье,
я думаю твой нос и зренье
теперь наполнены мной,
ты ешь мой вид земной.
Уже ты предвкушаешь наслажденье
стоять на мне как башня два часа,
уже мои ты видишь сквозь рубашку волоса
и чувствуешь моей волны биенье.
Но что-то у меня мутится ум,
я полусонная как скука.
К у п р и я н о в (снимая нижние штаны).
Я полагаю что сниму их тоже,
чтоб на покойника не быть похожим,
чтоб ближе были наши кожи.
Однако посмотрим в зеркало на наши рожи.
Довольно я усат. От страсти чуть-чуть красен.
Глаза блестят, я сам дрожу.
А ты красива и светла,
И грудь твоя как два котла,
возможно что мы черти.
Н а т а ш а (снимая рубашку).
Смотри-ка, вот я обнажилась до конца
и вот что получилось,
сплошное продолжение лица,
я вся как будто в бане.
Вот по бокам видны как свечи
мои коричневые плечи,
пониже
соски на них сияют впереди,
под ними живот пустынный,
и вход в меня пушистый и недлинный,
и две значительных ноги,
меж них не видно нам ни зги.
Быть может тёмный от длины
ты хочешь посмотреть пейзаж спины.
Тут две приятные лопатки
как бы солдаты и палатки,
а дальше дивное сиденье,
его небесное виденье
должно бы тебя поразить
И шевелился полумёртвый червь,
кругом ничто не пело,
когда она показывала хитрое тело.
К у п р и я н о в (снимая рубашку).
Как скучно всё кругом
и как однообразно тошно.
Гляди я голым пирогом
здесь пред тобой стою роскошно.
И поднята могущественно к небу
моя четвёртая рука.
Хотя бы кто пришёл и посмотрел на нас,
а то мы здесь одни да на иконе Спас,
интересно знать сколько времени мы
раздевались.
Пожалуй пол-часа, а? Как ты полагаешь?
Меж тем они вдвоём обнялись,
к постели тихой подошли.
— Ты окончательно мне дорога Наташа, -
ей Куприянов говорит.
Она ложится и вздымает ноги,
и бессловесная свеча горит.
Н а т а ш а.
Ну что же Куприянов, я легла,
устрой чтоб наступила мгла,
последнее колечко мира,
которое ещё не распаялось,
есть ты на мне.
А чёрная квартира
над ними издали мгновенно улыбалась.
Ложись скорее Куприянов,
Умрём мы скоро.
К у п р и я н о в.
Нет, не хочу. (Уходит).
Н а т а ш а.
Ужасно, я одна осталась,
любовь ко мне не состоялась,
лежу одна, лежу грущу,
рукой в окрестности верчу. (Плачет).
К у п р и я н о в (сидя на стуле в одиноком наслаждении).