Стихи и поэмы
Шрифт:
В Сталинграде
Здесь даже давний пепел так горяч,
что опалит - вдохни,
припомни,
тронь ли...
Но ты, ступая по нему, не плачь
и перед пеплом будущим не дрогни...
1952
В доме Павлова
В твой день мело, как десять лет назад.
Была
До сумерек, без цели, наугад
бродила я одна по Сталинграду.
До сумерек - до часа твоего.
Я даже счастью не отдам его.
Но где сказать, что нынче десять лет,
как ты погиб?..
Ни друга, ни знакомых...
И я тогда пошла на первый свет,
возникший в окнах павловского дома.
Давным-давно мечтала я о том -
к чужим прийти как близкой и любимой.
А этот дом - совсем особый дом.
И стала вдруг мечта неодолимой.
Весь изрубцован, всем народом чтим,
весь в надписях, навеки неизменных...
Вот возглас гвардии,
вот вздох ее нетленный:
– Мать Родина! Мы насмерть здесь стоим...
О да, как вздох - как выдох, полный дыма,
чернеет букв суровый тесный ряд...
Щепоть земли твоей непобедимой
берут с собой недаром, Сталинград.
И в тот же дом, когда кругом зола
еще хранила жар и запах боя,
сменив гвардейцев, женщина пришла
восстановить гнездо людское.
Об этом тоже надписи стоят.
Год сорок третий; охрой скупо, сжато
начертано: «Дом годен для жилья».
И подпись легендарного сержанта.
Кто ж там живет
и как живет - в постройке,
священной для народа навсегда?
Что скажут мне наследники героев,
как объяснить - зачем пришла сюда?
Я, дверь не выбирая, постучала.
Меня в прихожей, чуть прибавив света,
с привычною улыбкой повстречала
старуха, в ватник стеганый одета.
–
В наш дом частенько ходят от газет...
–
И я сказала людям незнакомым:
– Я просто к вам. От сердца. Я - поэт.
– Не здешняя?
– Нет... Я из Ленинграда.
Сегодня память мужа моего:
он десять лет назад погиб в блокаду...
–
И вдруг я рассказала про него.
И вот в квартире, где гвардейцы бились
(тут был КП, и пулемет в окне),
приходу моему не удивились,
и женщины обрадовались мне.
Старуха мне сказала: - Раздевайся,
напьемся чаю, - вон, уже кипит.
А это - внучки, дочки сына Васи,
он был под Севастополем убит.
А Миша - под Японией...
–
Старуха
уже не плакала о сыновьях:
в ней скорбь жила бессрочно, немо, глухо,
как кровь и как дыханье, - как моя.
Она гордилась только тем, что внучек
из-под огня сумела увезти.
– А старшая стишки на память учит
и тоже сочиняет их...
Прочти!
–
И рыженькая девочка с волненьем
прочла стихи, сбиваясь второпях,
о том, чем грезит это поколенье, -
о парусе, белеющем в степях.
Здесь жили рядовые сталинградцы:
те, кто за Тракторный держали бой,
и те, кто знали боль эвакуации
и возвратились первыми домой...
Жилось пока что трудно: донимала
квартирных неполадок маета.
То свет погас, то вдруг воды не стало,
и, что скрывать, - томила теснота.
И говоря то с лаской, то со смехом,
что каждый, здесь прописанный, - герой,
жильцы уже мечтали - переехать
в дома, что рядом поднял Гидрострой,
С КП, из окон маленькой квартиры,
нам даже видно было, как плыла
над возникавшей улицею Мира