Стихи и поэмы
Шрифт:
Так он ходит, ветеран «гражданки»,
точно не был никогда убит,
в комиссарской старенькой кожанке,
лентой пулеметною обвит.
Так при выполнении заданья,
беззаветен, всей душою чист,
ночью от прямого попаданья
погибает «Ваня-коммунист».
Тонет,
обе жизни вспомнив заодно,
торжествуя, что родные реки
перейти врагам не суждено...
...Друг, не предавайся грустной думе!
Ты вздохни над песней и скажи:
«Ничего, что «Ваня» дважды умер.
Очень хорошо, что дважды жил!»
1953
Церковь «Дивная» в Угличе
Евгению Ефремову
А церковь всеми гранями своими
такой прекрасной вышла, что народ
ей дал свое - незыблемое - имя, -
ее доныне «Дивною» зовет.
Возносятся все три ее шатра
столь величаво, просто и могуче,
что отблеск дальних зорь
лежит на них с утра,
а в час грозы
их осеняют тучи.
Но время шло - все три столетья шло...
Менялось все - любовь, измена, жалость.
И «Дивную» полынью занесло,
она тихонько, гордо разрушалась.
Там в трещине березка проросла,
там обвалилась балка, там другая...
О нет, мы «Дивной» не желали зла.
Ее мы просто не оберегали.
...Я знаю, что еще воздвигнут зданья,
где стоит кнопку малую нажать -
возникнут сонмы северных сияний,
миры друг друга станут понимать.
А «Дивную» - поди восстанови,
когда забыта древняя загадка,
на чем держалась каменная кладка:
на верности, на правде, на любви.
Узнала я об этом не вчера
и ложью подправлять ее не смею.
Пусть рухнут на меня
все три ее шатра
всей неподкупной красотой своею.
1953
Украина
Ты
пленительной ночью под рождество,
душевною думой певца Катерины,
певучестью говора своего.
Ты с детством слилась, Украина, как сказка.
Я знала, невиданная земля,
что вечер в Диканьке волшебен и ласков,
что чуден твой Днепр, в серебре тополя.
Ты в юность вошла, Украина, как песня,
за сердце берущая, с первой любовью...
...Он мне напевал их в дороге безвестной,
немножко сдвигая высокие брови.
Ты в юность входила трудом, Украина,
прямым, опаляющим, как вдохновенье:
была Днепростроевская плотина
эмблемою нашего поколенья.
Я рада, что в молодости вложила
хоть малую каплю в неистовый труд,
когда ленинградская «Электросила»
сдавала машину Большому Днепру.
Гудят штурмовые горящие ночи, -
проходит днепровский заказ по заводу,
и утро встречает прохладой рабочих...
Тридцатые годы, тридцатые годы!
Ты в зрелость входила с военным мужаньем,
жестокие ты испытала удары.
О, взрыв Днепрогэса - рубеж для сознанья,
о, страшные сумерки Бабьего Яра.
Фронты твои грозной овеяны славой,
все победившие, все четыре.
Ночные днепровские переправы
седою легендой останутся в мире.
...И снова зажгли мы огни Днепрогэса.
Он «старым»
любовно
наименован.
Да, старый товарищ, ты вправду - как детство
пред тем, что возводится рядом, пред новым.
Нам вместе опять для Каховки трудиться, -
по-новому стала она знаменитой, -
и вместе расти,
и дружить,
и гордиться
твоею пшеницей, твоим антрацитом.
Не праздника ради, но жизнь вспоминая,