Стихи (сборник)

Корнилов Владимир Николаевич

Подступиться нельзя:

Не напрасно в нем эпос

С лирикою слился.

Распахнулось пространство

В нем во весь окоем.

...А ведь некогда рвался

Из дому, а не в дом.

В нем сегодня легко мне,

И зачем, почему

Рвался — вряд ли припомню

И навряд ли пойму...

Для меня он превыше

Всех знакомых чудес,

Даже собственной крыши

Выше, весь — до небес...

Если

что-нибудь стою,

То виной всему — он,

Дом, что создан тобою

И тобой осенен.

ШЛАК

Для поэтов большое благо,

Что дано им свои грехи

Изгонять наподобье шлака

И немедля вгонять в стихи.

Распрекрасное это дело —

Все ошибки, весь брак, весь бред

Выгонять из души и тела,

Жаль, что лирики в этом нет.

2000

КРИВАЯ

До свиданья! До лучших времен —

Не скажу, ибо лучше не будет,

И поклясться могу, умудрен,

Будут лучшие — нас позабудут.

Жизнь для будущего — ерунда,

И для нынешнего — не сахар.

Потому-то еще никогда

Я не квохтал над ним и не ахал.

Не хитрил, не химичил, себя

Прямо с кожей от благ отрывая,

И меня, все равно как судьба,

Всякий раз вывозила кривая.

2001

ВДОГОНКУ...

До свиданья, друг мой, до свиданья...

В старости мы все впадаем в детство,

И тогда ничтожные страданья

Обращаются в большое бегство.

То, что ты предложишь в Орегоне,

Больше не считается искусством

Даже на таежном перегоне

Между Красноярском и Иркутском.

Было и талантливо и остро —

Стало за ненадобностью слабо:

Отошла эпоха бутафорства,

А за нею — мировая слава.

Кончилось великое везенье,

Дважды не войдешь в одну удачу...

До видзення, брат мой, до видзення,

Все равно тебе вдогонку плачу.

август 1992

ВЗАПЕРТИ

Должно быть, такое леченье

Намного гуманней, чем нож:

Пьешь йод, а потом в заточенье,

Как приговоренный, идешь,

Поскольку застиранной робой

И собственной плотью своей

Ты вроде как микро-Чернобыль,

Угроза здоровью людей.

Сидишь, отключенный от ящика,

От радио и от газет,

И нет для тебя настоящего

И завтрашнего

тоже нет.

Но время отнюдь не напрасно

Застыло в больничной тюрьме.

Отсюда иное пространство

Отчетливей видится мне.

Как будто, явив милосердье

За боль и обиду годов,

Идет репетиция смерти,

И к этому действу готов.

ЛЕРМОНТОВ

Дорога вьётся пропылённой лентой,

То вверх ползёт, то лезет под откос.

И засыпает утомлённый Лермонтов,

Как мальчик, не убрав со лба волос.

А солнце жжёт. И, из ущелья вынырнув,

Летит пролётка под колёсный шум,

Под горный шум, под пистолет Мартынова

На молньями играющий Машук.

…Когда с собой приносишь столько мужества,

Такую злобу и такую боль, —

Тебя убьют, и тут-то обнаружится,

Что ты и есть та самая любовь.

Тогда судьба растроганною мачехой

Склоняется к простреленному лбу,

И по ночам поэмы пишут мальчики,

Надеясь на похожую судьбу.

1948

* * *

Достается, наверно, непросто

С болью горькой, острей, чем зубной,

Это высшее в мире геройство

Быть собой и остаться собой.

Устоять средь потока и ветра,

Не рыдать, что скисают друзья,

И не славить, где ругань запретна,

Не ругать там, где славить нельзя.

Потому в обыденщине душной,

Где слиняли и ангел и черт,

Я был счастлив и горд вашей дружбой,

Убежденьями вашими тверд.

И хотелось мне больше покоя,

Больше славы в огромной стране,

Чтобы кто-нибудь тоже такое

Мог потом написать обо мне.

1966

ЧИТАТЕЛЬ СТИХА

Ей-богу, твои ухищренья смешны,

Стыдливая, бедная лира...

Красивым девчонкам стихи не нужны,

И это вполне справедливо.

Для женщин счастливых, для крепких мужчин

Поэзия — мелкая ставка.

Их поприще — жизнь, и, как всякий почин,

Она их берет без остатка.

Как мало веселых и звонких людей!

Поэтому грусть в дешевизне.

Читатель стиха, поскорее редей

Во имя вершителя жизни!

Когда в мирозданьи совсем никого

Жалеть уже станет не надо,

Засяду писать для себя самого,

Не зная ни капли пощады.

1965