Стихи (сборник)
Шрифт:
Вырос я едва-едва,
Замаячило
Мне занятие — лафа —
Не бей лежачего.
Целый век себе лежи
Нога на ногу
По велению души,
Вроде пьяного.
Паста вверх не лезет из
Ручки шариковой —
С карандашиком возись,
Звук нашаривай.
И на сердце нет греха —
Сожаления,
И идет себе стиха
Сочинение.
Но
Стало совестно,
И зачем-то сам с собой
Начал ссориться.
Понял, бедный, что лишь груши
Околачиваю
И доверчивые души
Околпачиваю.
1988
* * *
Где малина, там крапива,
Будто изуверство...
Всю мне юность отравило
Двух кустов соседство.
Без крапивы нет малины,
Жить не могут розно,
И одна к другой манила,
Чтоб обжечь нарочно.
Разум был не в силах вынесть
И считал дремотно:
Либо здесь несправедливость,
Либо грех просмотра.
Лишь внезапно, через годы,
Словно в пароксизме,
Понял замысел природы,
Отраженный в жизни.
И малина, и крапива,
И витье их веток
Дух и душу укрепило,
Жаль, что напоследок.
1988
ГЕРОИ
Герои устали.
Поди, не устань,
Когда доконали несчастья и хвори,
Когда низвергает их разная дрянь…
Устали герои.
Уходят герои.
Прославлен, кто умер.
Печален, кто жив:
Уныл, говорлив и к тому ж беспокоен,
Согбен, как верблюд, и беззуб, и плешив —
Вчерашний герой обернулся изгоем.
Попытка гармонии не удалась,
Не соединились концы и начала,
Утратило время шекспирову связь.
Герои ушли, и страна одичала.
2000
* * *
Голова ясна после близости,
Словно небо — после грозы,
Словно крылья и плечи выросли,
Хоть лети, хоть мешки грузи.
Дело спорится просто бешено.
В жилах ходит шальной азарт.
Только снова тоска по женщине
С полдороги вернет назад.
И покуда тоска не кончится,
Полдень — за полночь, вверх и вниз,
От объятий до одиночества,
Точно маятник, ходит жизнь —
В неприкаянности, в ненасыти,
То монашествуя,
Аж до самой могильной насыпи
Нескончаемо хороша!
1963
МИЛОВАН ДЖИЛАС
Голый остров и «Новый класс».
«Новый класс» — сочиненье Джиласа.
Этой книгой он мир потряс:
В ней догматик из догмы вырвался.
Голый остров — это ГУЛАГ,
А его обустроил Милован,
Он в те годы, свободы враг,
Волонтеров ее не миловал.
Чуждый жалости коммунист,
Он гноил отступников заживо.
Даже Тито его осаживал:
«Слушай, Джило, угомонись».
Встарь садист и гонитель Савл
Превратился в Павла-апостола …
Джилас, «Новый класс» написав,
Не доплыл до Голого острова.
Не тесна была, не темна
Камера с коврами и вазами,
Но тюрьма — все равно тюрьма,
Хоть со всякими прибамбасами.
И ничто не могло унять
Эту гордость-спесь черногорскую,
Потому и сел вдругорядь
За еще одну книгу острую.
И, до смерти жестокосерд,
Он в прошедшем своем не каялся,
И когда встречал своих жертв,
Не снимал берета, не кланялся.
Нет, не требовали прикрас
Эта жизнь обоюдоострая,
Эта повесть про Новый класс,
Эта память о Голом острове.
ЖИЗНЬ
Горькое и долгое прощанье,
С уходящим от тебя тобой,
И тому прощанью нет скончанья
Аж до самой крышки гробовой.
Тут не обретенье, а потеря,
Потому кидаешься в тоску...
Это я прочел не у Монтеня,
Это я в своем нашел мозгу.
Понимаю: мысли всех велики
Супротив такого пустяка.
Только то, что выудишь из книги,
Вряд ли приспособишь для стиха.
Так что ни Христу, ни Заратустре,
Сколько им с горы ни говорить,
Не раскочегарить наши чувства
И печали не угомонить.
Будешь сам нести свой личный ужас,
Будешь сам вгонять в строфу свой вздор.
И как жизнь уходит, обнаружишь,
Как холодным потом льет из пор.
1986
НЕПОДВИЖНОСТЬ
— Господа, седлайте коней!..
Ни коня, ни седла, ни сбруи...
На своей земле околей
И не лезь в соседние бури.
Кони ржут.