Стихи Веры Полозковой разных лет
Шрифт:
Он смеется
и зажимает его во рту.
8 июля 2007 года.
@@@
На пляже "Ривьера" лежак стоит сорок гривен.
У солнышка взгляд спокоен и неотрывен,
Как у судмедэксперта или заезжего ревизора.
Девушки вдоль по берегу ходят топлесс,
Иногда прикрывая руками область,
Наиболее лакомую для взора.
Я лежу кверху брюхом, хриплая, как Тортила.
Девочки пляшут, бегают, брызгаются водою -
Я
Чтоб его не закоротило.
Аквалангисты похожи на сгустки нефти - комбинезон-то
Черен; дядька сидит на пирсе с лицом индейского истукана.
Я тяну ледяной мохито прозрачной трубочкой из стакана
И щурюсь, чтобы мальчишки не застили горизонта.
Чайки летят почему-то клином и медленно растворяются в облаках.
Ночью мне снится, что ты идешь из воды на сушу
И выносишь мне мою рыбью душу,
Словно мертвую женщину, на руках.
10 июля 2007 года.
@@@
(одесские таксисты)
Сегодняший был за правым рулем, татуирован, в бандане, с бородкой, с тремя золотыми серьгами в ухе. По телефону:
– Мы на Магеллановы шли, завернули на Дрейка; я не знаю, зачем они за нами пошли. Мы шли на Монтевидео. Баллов семь-восемь было. Мы бушприт только потеряли, а они мачту там, паруса. С вертолетами искали, рыбаков подключили. Тела так и не нашли. Жена сейчас страховку получить не может, потому что он вроде как пропавший без вести - я не знаю этих тонкостей. Я тебя о чем хотел попросить - он мне оставил снаряжения, когда уходил, хотел вернуться потом, самолетом забрать, сказал, ему так удобней. Так килограммов семнадцать, может, двадцать. Я это все за один раз не запихну в самолет. Ты бы забрал у меня часть, хотя бы гидрокостюмы. Я бы мог это продать все и деньги ей переслать, но я даже заикаться боюсь об этом.
13/07/07
@@@
Довольствуйся малым, мой свет, учись ничего не ждать.
А то так и будешь годами ждать, словно Вечный Жид.
Радуйся мелочи, сразу станет чуть легче жить.
Сразу снидет на голову божия благодать.
16 июля 2007 года.
@@@
И тут он приваливается к оградке, грудь ходуном.
Ему кажется, что весь мир стоит кверху дном,
А он, растопырив руки, уперся в стенки.
Он небрит, свитерок надет задом наперед,
И уже ни одно бухло его не берет,
Хотя на коньяк он тратит большие деньги.
Он стоит, и вокруг него площадь крутится, как волчок.
В голове вертолетик, в кабиночке дурачок
Месит мозги огромными лопастями.
"Вот где, значит, Господь накрыл меня колпаком,
Где-то, кажется, я читал уже о таком".
И горячий ком встает между челюстями.
"Вот как, значит, оно, башка гудит как чугун.
Квартирный хозяин жлоб,
Хвалит, хвалит, а самого зажимает адски;
У меня есть кот, он болеет ушным клещом,
А еще я холост и некрещен.
Как-то все кончается по-дурацки.
Не поговорили с тех пор, отец на меня сердит.
А еще я выплачиваю кредит,
А еще племянник, теперь мне вровень".
И тут площадь, щелчком, вращаться перестает.
Дурачина глушит свой вертолет.
И когда под легкими сходит лед -
Он немного
даже
разочарован.
18 июля 2007 года
@@@
Хвалю тебя, говорит, родная, за быстрый ум и веселый нрав.
За то, что ни разу не помянула, где был неправ.
За то, что все люди груз, а ты антиграв.
Что Бог живет в тебе, и пускай пребывает здрав.
Хвалю, говорит, что не прибегаешь к бабьему шантажу,
За то, что поддержишь все, что ни предложу,
Что вся словно по заказу, по чертежу,
И даже сейчас не ревешь белугой, что ухожу.
К такой, знаешь, тете, всё лохмы белые по плечам.
К ее, стало быть, пельменям да куличам.
Ворчит, ага, придирается к мелочам,
Ну хоть не кропает стишки дурацкие по ночам.
Я, говорит, устал до тебя расти из последних жил.
Ты чемодан с деньгами – и страшно рад, и не заслужил.
Вроде твое, а все хочешь зарыть, закутать, запрятать в мох.
Такое бывает счастье, что знай ищи, где же тут подвох.
А то ведь ушла бы первой, а я б не выдержал, если так.
Уж лучше ты будешь светлый образ, а я мудак.
Таких же ведь нету, твой механизм мне непостижим.
А пока, говорит, еще по одной покурим
И так тихонечко полежим.
21-22 июля 2007 года.
@@@
(Лохматому)
Он не пишет своих, но чужие его отчаянно веселят.
Он их складывает в башку себе, словно цацки.
Он и сам ходит где-то, куда Макар не гонял телят,
И кровь его не раствор печали, а, собственно, дистиллят.
Но писать стихи - это как-то не по-пацански.
Он как теплый циклон, продуцирует свет и тишь.
В детстве все от его спокойствия сатанели.
Ему легче сидеть в горах и курить гашиш,
Ведь когда Бог видит, что ты спешишь -
Твой состав встает посреди тоннеля
И стоит как врытый, как населенный железный гроб.
Не видать, мол, сегодня ни бухгалтерии, ни бабла нам.
Вот поэтому он сидит у себя внутри, как большой микроб,
Потребляет китайский чай, курит всякий смешной укроп,
А я еду за ним из последних строф, из последних строп -
Голубым несложенным парапланом.