Стихи. (В переводах разных авторов)
Шрифт:
О мой возлюбленный, прости мне этот стыд!
Я больше не стыжусь. Я никогда
Не слала за тобой, не призывала:
Едва я затоскую о тебе,
Ты приходил без зова. Ты ли здесь?
Тогда пошевелись, скажи хоть слово!
Ты был со мною так красноречив!
Откликнись! Что сковало твой язык
Иль слух замкнуло? Вспомни, наша страсть
Не охладела даже с расставаньем
На бледном берегу перед зарею!
Молчит… Не может вымолвить ни
Или не слышит…
Поцелуй его!
Быть может, губ твоих прикосновенье
Его настигнет!
Он не человек!
Едва коснулась губ — и сердце стынет!
Я чую зло!
Нет-нет, он шевельнулся!
Твой поцелуй вернул его, заставил
Изгнать подменыша!
Нет, погляди на руку!
Рука его иссохла до плеча!
Ответь, зачем пришел ты и откуда?
Примчался я из дома Мананнана
На скакуне, не знающем узды.
И кто же ты, посмевший лечь на ложе
Кухулина, принять его обличье?
Я — Брикриу; не человек, другой, -
Дух распри меж богов и меж людей,
Из рода сидов.
Для чего пришел ты?
Я покажусь — и все, кого он любит,
Немедля прочь бегут.
Вы, порожденья ветра,
Полны коварства и речей обманных!
Я не бежала прочь!
Ты не любима.
И, пред тобой не опуская глаз,
Велю вернуть его.
Затем я и пришел.
Лишь цену заплати — и он свободен.
Неужто сиды станут торговаться?
Довольно им безделицы в обмен
На пленного. Когда ведун вернет
Жену, иль дочь, иль сына рыбаку,
Тот знает, что лишится непременно
Сетей иль лодки, может быть — коровы,
Дававшей детям пищу; а иные
Готовы жизнью заплатить. Я не прошу
Ни жизни от тебя, ни ценной вещи;
Ты говорила: может быть, когда-то
Ты станешь вновь ему зеницей ока,
Под старость лет; отринь свою надежду -
Он будет жить.
Теперь мне ясно все.
Ты навлекал беду на всех, кого он любит,
А надо
Вот потому и предлагаешь сделку!
Ты властью тешилась, приняв его в мужья;
Я, сухорукий, тоже тешусь властью.
Склонишься перед волею моей -
Он будет жить.
Нет, ни за что на свете!
Боишься ты обречь себя проклятью,
А он не побоялся!
У меня
Остались две последние отрады,
Два утешенья: память и надежда.
Ты требуешь надежду!
Все равно
Не суждено вам стариться вдвоем:
Ведь он умрет, от ран изнемогая,
На дальнем берегу или в горах,
И женщина чужая наклонится
Над смертным ложем мужа твоего.
Лишь одного тебе недостает,
Чтобы сразить его своим проклятьем, -
Моей надежды!
Ты не ревновала,
Когда он изменял тебе, — ты знала,
Что он пресытится. Но можно ли прискучить
Любовью сиды? Ближе подойди,
Я глаз твоих коснусь — и ты прозреешь.
[Касается ее глаз левой, неиссохшей рукой.]
О, муж мой! Вижу!..
Я развеял тьму,
Что от очей твоих его скрывала,
Но он тебя не видит.
Муж мой! Муж мой!
Не видит и не слышит. Это призрак,
Слепой, глухой, лишенный осязанья,
Замкнутый сам в себе. Мольбы и плач
Его сюда принудили вернуться,
Но ни единый звук ему не внятен:
Вы лишь из забытья исторгли призрак
И ввергли в грезы, в беспокойный сон;
И в этом сне, подобно всем теням,
Еще к своей свободе не привыкшим,
Он вновь обрел привычное обличье,
Но затворен в себе, не зная, где он
И рядом с кем.
[Тем временем входит Сида и останавливается около двери.]
Но кто же эта дева?
Из Царства-под-Волной она явилась
И в грезы облеклась, чтоб он сверкнул
В ее корзине. Сиды ведь рыбачки:
Мужчин в два счета ловят на крючок,
А грезы им — наживка.
Так она
Обманною личиною прикрылась,
Виденьем лживым!