Стихи. (В переводах разных авторов)

Йетс Уильям Батлер

Напыжить гордо грудь,

И крыльями взмахнуть,

И с гулким ветром кануть в мрак ночной.

Всю жизнь мы ходим по чужим путям,

И лабиринт, которым мы бредем,

Чудовищно извит;

Один философ утверждал, что там,

Где плоть и скорбь спадут, мы обретем

Свой изначальный вид;

О, если б смертный мог

И след земной стереть -

Познав такую смерть,

Как он блаженно был бы одинок!

Взмывает лебедь в пустоту небес;

От этих

мыслей — хоть в петлю, хоть в крик;

И хочется проклясть

Свой труд во умножение словес,

Спалить и жизнь, и этот черновик.

Да, мы мечтали всласть

Избавить мир от бед,

Искоренить в нем зло;

Что было, то прошло;

Рехнуться можно, вспомнив этот бред.

IV

Мы, чуравшиеся лжи,

Мы, болтавшие о чести,

Как хорьки, теперь визжим,

Зубы скалим хуже бестий.

V

Высмеем гордецов,

Строивших башню из грез,

Чтобы на веки веков

В мире воздвигся Колосс,-

Шквал его сгреб и унес.

Высмеем мудрецов,

Портивших зрение за

Чтеньем громоздких томов:

Если б не эта гроза,

Кто б из них поднял глаза?

Высмеем добряков,

Тех, кто восславить дерзнул

Братство и звал земляков

К радости. Ветер подул,

Где они все? Караул!

Высмеем, так уж и быть,

Вечных насмешников зуд -

Тех, кто вольны рассмешить,

Но никого не спасут;

Каждый из нас — только шут.

VI

Буйство мчит по дорогам, буйство правит конями,

Некоторые — в гирляндах на разметавшихся гривах -

Всадниц несут прельстивых, всхрапывают и косят,

Мчатся и исчезают, рассеиваясь между холмами,

Но зло поднимает голову и вслушивается в перерывах.

Дочери Иродиады снова скачут назад.

Внезапный вихорь пыли взметнется — и прогрохочет

Эхо копыт — и снова клубящимся диким роем

В хаосе ветра слепого они пролетают вскачь;

И стоит руке безумной коснуться всадницы ночи,

Как все разражаются смехом или сердитым воем -

Что на кого накатит, ибо сброд их незряч.

И вот утихает ветер, и пыль оседает следом,

И на скакуне последнем, взгляд бессмысленный вперя

Из-под соломенной челки в неразличимую тьму,

Проносится Роберт Артисон, прельстивый и наглый демон,

Кому влюбленная леди носила павлиньи перья

И петушиные гребни крошила в жертву ему.

ЛЕДА И ЛЕБЕДЬ

Внезапный гром: сверкающие крылья

Сбивают деву с ног — прижата грудь

К груди пернатой — тщетны все усилья

От лона птичьи лапы оттолкнуть.

Как

бедрам ослабевшим не поддаться

Крылатой буре, их настигшей вдруг?

Как телу в тростнике не отозваться

На сердца бьющегося гулкий стук?

В миг содроганья страстного зачаты

Пожар на стогнах, башен сокрушенье

И смерть Ахилла.

Дивным гостем в плен

Захвачена, ужель не поняла ты

Дарованного в Мощи Откровенья, -

Когда он соскользнул с твоих колен?

"ВИНТОВАЯ ЛЕСТНИЦА" (1933)

РАЗГОВОР ПОЭТА С ЕГО ДУШОЙ

I

Душа. Вступи в потемки лестницы крутой,

Сосредоточься на кружном подъеме,

Отринь все мысли суетные, кроме

Стремленья к звездной вышине слепой,

К той черной пропасти над головой,

Откуда свет раздробленный струится

Сквозь древние щербатые бойницы.

Как разграничить душу с темнотой?

Поэт. Меч рода Сато — на моих коленях;

Сверкает зеркалом его клинок,

Не затупился он и не поблек,

Хранимый, как святыня, в поколеньях.

Цветами вышитый старинный шелк,

Обернутый вкруг деревянных ножен,

Потерся, выцвел — но доныне должен

Он красоте служить — и помнит долг.

Душа. К чему под старость символом любви

И символом войны тревожить память?

Воображеньем яви не поправить,

Блужданья тщетных помыслов прерви;

Знай, только эта ночь без пробужденья,

Где все земное канет без следа,

Могла б тебя избавить навсегда

От преступлений смерти и рожденья.

Поэт. Меч, выкованный пять веков назад

Рукой Монташиги, и шелк узорный,

Обрывок платья барыни придворной,

Пурпуровый, как сердце и закат,-

Я объявляю символами дня,

Наперекор эмблеме башни черной,

И жизни требую себе повторной,

Как требует поживы солдатня.

Душа. В бессрочной тьме, в блаженной той ночи,

Такая полнота объемлет разум,

Что глохнет, слепнет и немеет разом

Сознанье, не умея отличить

"Где" от «когда», начало от конца -

И в эмпиреи, так сказать, взлетает!

Лишь мертвые блаженство обретают;

Но мысль об этом тяжелей свинца.

II

Поэт. Слеп человек, а жажда жить сильна.

И почему б из лужи не напиться?

И почему бы мне не воплотиться

Еще хоть раз — чтоб испытать сполна

Все, с самого начала: детский ужас

Беспомощности, едкий вкус обид,

Взросленья муки, отроческий стыд,