Стихи
Шрифт:
Верим в полдень, верим в ведро,
В тишь далеких вечеров...
Но с доверчивыми снами
Тень сплетается и — вдруг
Жребий, брошенный не нами,
Нас влечет в свой строгий круг...
Все мы сеем, вверив зною —
Божьей прихоти — свой хлеб,
И с молитвою немою
Точим серп, готовим цеп...
Безмятежен и просторен
Мир в весенней тишине...
Много Пахарь бросил зерен,
Много ль будет на гумне!
9
Отвращение
Все тот же холм... Все тот же замок с башней...
Кругом все тот же узкий кругозор...
Изгиб тропы мучительно-всегдашней...
Пустынный сон бестрепетных озер...
И свет и тень, без смены и движенья,
В час утра — здесь, в истомный полдень — там,
Все сковано в томительные звенья,
С тупой зевотой дремлет по местам...
Лесной ручей, скользя, дробясь о скалы,
Журчит докучно целый божий день...
Изведан в часе каждый вздох усталый,
Знакома в жизни каждая ступень!
И каждый день, свершив свой круг урочный,
Вверяет сердце долгой тишине,
Где только дрогнет колокол полночный
Да прокричит сова наедине...
И что ни ночь, в тоске однообразной —
Все та же боль медлительных часов,
Где только шорох, смутный и бессвязный,
Меняет глубь одних и тех же снов...
И скорбно каждый в сердце маловерном,
Следя за часом, жаждет перемен,
Но льется день в своем движеньи мерном,
Чтоб обнажить зубцы все тех же стен...
И вновь, тоскливо, с четкостью вчерашней,
Невдалеке, пустынный видит взор
Все тот же холм, все тот же замок с башней,
Один и тот же узкий кругозор...
Мы — туманные ступени
К светлым высям божьих гор,
Восходящие из тени
На ликующий простор...
От стремнины до стремнины —
На томительной черте —
Все мы гоним сон долинный,
В трудном рвеньи к высоте...
Но в дыму нависшей тучи
Меркнут выси, и блажен,
Кто свой шаг направил круче
По уступам серых стен...
Он не слышит смуты дольней,
Стона скованных в пыли,
Перед смелым все привольней
Глубь небес и ширь земли...
Дремлет каплей в океане
Мир немых и тщетных слез, —
Мудр, кто в тишь последней грани
Сердце алчное вознес!
Валерию Брюсову
Из храма гор, из сонной мглы лесной,
В отдельном беге каждый одинокий,
Струятся вдаль, вспоенные весной,
Немой
Все золото зари, весь изумруд
Холмов, весь мир светающего поля
Глядятся в них... Певуч их первый труд,
Светло-шумна их утренняя доля...
Поют валы в тени гранитных стен,
Пока их бег стремителен и силен,
Пока далек великий зимний плен
В безвестности порогов и извилин...
Но день идет, и скорбно в их простор
Теснится тень, как некий сон упорный
О мертвых безднах сумрачных озер,
Что горестно их ждут в свой омут черный...
И, глухо дрогнув, каждая волна
Стремится шумно к далям заповедным,
Туда, где все встречает тишина
Своим лобзаньем сладостным и бледным...
В нашем доме нет затишья...
Жутко в сумраке ночном,
Все тужит забота мышья,
Мир не весь окован сном.
Кто-то шарит, роет, гложет,
Бродит, крадется в тиши,
Отгоняет и тревожит
Сладкий, краткий мир души!
Чем-то стукнул ненароком,
Что-то грузно уронил...
В нашем доме одиноком
Бродят выходцы могил.
Всюду вздохи — всюду тени,
Шепот, топот, звон копыт...
Распахнулись окна в сени,
И неплотно вход закрыт...
Вражьей силе нет преграды...
Черным зевом дышит игла,
И колеблет свет лампады
Взмах незримого крыла...
Есть среди грез одиноких одна,
Больше всех на земле одинокая...
Есть среди стран заповедных страна,
Больше всех для стремленья далекая...
В радостный миг неземной полноты
Эта греза зарницею светится...
Счастлив, в чьей доле приход темноты
Этой ласкою звездной отметится...
В дальних путях по откосам земным
Все изгладится в сердце, забудется,
Только она, с постоянством живым,
Будто сон утоляющий чудится, —
Только она нас упорно ведет
Каменистой тропой бесконечности, —
Тихо, как мать над малюткой, поет
О ликующих празднествах вечности...
Брось свой кров, очаг свой малый,
Сон в тоскующей груди,
И громады скал на скалы
В высь немую громозди...
Божий мир еще не создан,
Недостроен божий храм, —
Только серый камень роздан,
Только мощь дана рукам.
10
Славься, крест! (лат.).