Стихи

Телиэль

[19.11.92]

ЦВЕТ

В ополоумевшей ночи туман падет на фонари, и, задыхаясь, рог кричит в белесый, поздний свет зари. И все не так, как сон сулил, и бой нешуточный, всерьез, и дождь ноябрьский залил последний свет истлевших звезд. Попробуй тучи разогнать, попробуй спину разогнуть, тех, кто вперед шагнул, догнать, тому, что будет — присягнуть. Но недоверие, как боль, прижми набухший снег к губам, и встань, и стань сама собой, и вновь скажи себе — судьба! И белый свет сквозь призму сна преломит радужным лучом, и эту радугу до дна вдруг опрокинет над плечом. В последнем цвете удержись, в последнем шаге перед тьмой, и обретет все краски жизнь, и все решать — тебе самой. Расправишь складки на плаще, коснешься алого кольца, и

солнца свет ворвется в щель. Все навсегда, все до конца. Струною имя прозвенит, и эхом ветер запоет, а крылья — с шелестом — в зенит, а сердце заново в полет.

[19.11.92]

«Я узнаю эту сказку среди тьмы…»

Я узнаю эту сказку среди тьмы, я услышу этот звук средь тишины, я коснусь холодной стали в пустоте, я слова скажу неправильные, те. Я найду дорогу через перевал, я пройду пургу, лавину и обвал, я увижу звезды, чистые, как смех, я усну в слезах, проснусь счастливей всех. Отличите от приснившегося бред, распознайте в людях тех, кого здесь нет, распахните окна в замке поутру, перепутайте игрушку и игру. Расскажите правду лютому врагу, разложите свой костер на берегу, задержите чью-то руку на плече, подарите пламя тающей свече. И тогда поверю я в конце концов, и сомкнется мир в полынное кольцо, путь к началу, путь к истоку темноты, и с непознанным я сделаюсь на ты. Горячо прорвется знания росток, и неважно станет, запад ли, восток, ты — в стремлении подняться и идти, от меня меня попробуй, защити.

[22.11.92]

ВИДЕТЬ ЗВЕЗДЫ

Чем станет эхо летних дней, любви пронзительная память — восьмым лучом звезды твоей, и летом, что опять настанет. На все вопросы есть ответ, он произносится так просто — твоей звезды мятежный свет душе моей откроет звезды. И рядом встать — соблазн велик, и боль, как братство души свяжет, и на мече звездою — блик меня спасает от меня же. И звуки древних языков в одной строке звучат, как ноты, певучей прочностью оков — «земля», «защита» и «работа». И все опять наоборот, судьбу, как маятник качает, и за какой теперь народ защитник дерзкий отвечает? Полумагическим путем все полузнанье полусказки мне говорит, что мы придем однажды к утренней развязке. С соленым привкусом беды проснусь, свою дорогу зная, восьмым лучом твоей звезды прорвусь сквозь память я — иная.

[22.11.92]

«Сердце мое в ладонях…»

Сердце мое в ладонях, чистый полночный свет. Звезды опять напомнят самый простой ответ. Крыльями плащ взовьется, я начинаю путь, сердце в ладонях бьется, звезды стучатся в грудь. Кровью кольцо алеет, меч серебром горит… Кто-то — кого — жалеет или благодарит? Полно, уплыли тени, выбора минул час, прошлого не изменит рог, разбудивший нас. Голову вскинешь снова, зная, что все с тобой, и запылает новый — или все тот же бой. После же, в мятых травах, знающий — промолчит, ведая, что по праву сердце мое стучит.

[22.11.92]

«Наше Отражение бледней оригинала…»

Наше Отражение бледней оригинала, но зато здесь столько образов иных, нить любую тронешь, чтобы до начала проследить, проваливаясь в сны. Если Средиземье впрямь существовало, если где-то было это все всерьез, то такой же ночь — изнанку покрывала, вижу — и небесный купол в блестках звезд. И какую ноту ни возьми на лютне, и какую песню ни переведи, как и в нашем мире ненавистью лютой заново и снова сны разбередит. И тогда, изведав память всех ушедших, как страницы, судьбы пролистав, дрожа, выйди за границу новых звезд взошедших тонкою тропою — лезвием ножа. Выше Менельтармы, выше гор Пелорских, выше неба Арды, выше ее звезд поднимись — оттуда будет Арда плоской, досиня залитой океаном слез. И поймешь на вздохе, словно откровенье — не бывает чистым зло или добро. Черное вдруг станет белым на мгновенье, гарью закоптится снега серебро. Пролитые капли крови или пота собери в ладони, свет во тьмой смешав, мир создай без боли с высоты полета или песню — хрипло, плачем горло сжав.

[27.11.92]

ПАМЯТЬ

Чем платила — нерастраченное вновь, что теряла — обретенное вовек, позабытое кипеть заставит кровь, полустертое как сон коснется век. Песня в горле стынет ледяным комком, слезы

солью выжгут бледную строку. И когда пойму — и боль, и крик — о ком, что тогда решать — на этом берегу? Сын отца, как от ладони в глине след, и Учителя — всего лишь ученик, отражается из черной глади свет, как слепящий незатменный, вечный блик. И творца перерастающий в пути, как поэта — рифмы сдвоенный росток, он на плечи принял и сумел нести мир беспомощный, что так порой жесток. И опять искать невысказанно слов, и опять ловить туманный парус сна… Где душа твоя, забывшая любовь, где судьба твоя, полынная до дна? И не выразить, не выплакать, не спеть, не исправить зла, содеянного злом, только знать — и ждать, что призрачная смерть уведет к тебе, за черный окоем.

[27.11.92]

«Балладу написать, и песню спеть от боли…»

Балладу написать, и песню спеть от боли, а может просто лечь и плакать ни о чем, и видеть светлый мир с жестокою судьбою, и силу, что дрожит натянутым лучом. Дотронуться до всех теней, скользящих серо, испробовать на вкус забытые слова, и остается вновь одна лишь только вера, и теплится она отчаянно, едва. И видеть бледный лик, проклятый и забытый, и чувствовать стекло преграды меж миров, и путь искать туда — мечом насквозь пробитый, и слышать приговор, который так суров. И боли не унять в его горящем взгляде, и сердце ледяным затянуто узлом. Когда на башне ночь ветрами небо гладит, он видит Пустоту — меж звездами излом. Погасшею звездой, невидимою и жгучей его судьба — и все, что миру ссудит рок. Не слушайте врагов — безжалостный, могучий, не верьте, что силен, не верьте, что жесток. Едва ли описать — словами, на бумаге, какая ночь взошла в душе его, когда горели в небесах победы Света флаги, и уходил за грань Учитель навсегда. На плечи одного, пусть сильного, мальчишки взвалите этот мир — и бросьте одного. Когда все одному, то все на свете слишком — всего лишь ученик, не знающий всего. И вот за эту ночь, взрослея по минутам, он все сумел понять, и сам свой путь постиг, и серым липким злом, как Пустотой, опутан, он выстоял и встал — всего лишь ученик. И утешенье сна в забытом предсказании, и встреча впереди, и мир в душе его… Но где мне суждено смертельное касанье, и как зажечь звезду из сердца моего…

[28.11.92]

«Последнее уважение…»

Последнее уважение к державшему жизнь мою в стремительном дней скольжении, как памяти дань, таю. Последнее сожаление о власти полночных сил… Теряющий управление корабль тебя уносил. Последнее наваждение: чернеющий силуэт, как тающее видение уже пропускает свет. Последнее предсказание, жестокое, как стрела… Оконченное сказание, развеянная зола… Последняя вспышка ясности, и тьма опустилась вновь, оставив нас в сопричастности, сжигающей нашу кровь. Последнее… Все исчерпано. Я рву, обрезаясь, нить. Но, видно, судьбой начертано — не вырваться, не забыть.

[28.11.92]

НИЕННАХ

От усталых домов, от горящей земли ты уходишь в зенит теплой горечью ночи, что тебе эта грязь — дети в серой пыли, что тебе ржавый дождь — он плаща не намочит. И один только взгляд, и одна только власть, чистота без конца и аккорд без начала, все давно позади — эта липкая грязь, это эхо в ночи, что тебе отвечало. Там, за гранью судьбы, за реальностью снов, нету места для тех, кто в пыли придорожной. Там иные пути, там иная любовь, а с такою — земной — не взлететь, невозможно! Но поверь, уходя, улетая во мрак, что своя чистота у земли под ногами, что любовью одной — все, что названо так, пробивает асфальт за твоими шагами. Пробивает весной, пробивает травой, жизнь, простая, как сон, жизнь, как слезы святая, и становится всем, и взлетает с тобой, рассыпается в пыль и меж пальцами тает…

[3.02.93]

«Крови вкус на губах…»

Крови вкус на губах, ветра стон в головах, вот он какой, этот покой… Укрой — крыльев взмах! Ниеннах… Золото, серебро — выбери — зло, добро? Не разделить тонкую нить, стелить — душу в прах! Ниеннах… Стены твои тверды, умершие — горды… Тени всех лиц, взгляд из бойниц… Луна в волосах! Ниеннах… Спящих цветов коснись, нехотя — обернись, только на миг, мельком — на крик, замри — луч в руках! Ниеннах… Ты — круги на воде, ты везде и нигде… И не посметь, и не успеть, упав в двух шагах… Ниеннах…