Стихи
Шрифт:
Министерство культуры договор и аванс не шлет.
Жаль, что не могу приехать в Москву на вечер в библиотеке Некрасова. Уже давно пообещался быть на столетии со дня рождения Северянина в Таллине, как раз в эти дни. В Москве буду к 31 мая — приеду на вечер в ЦДЛ. Галя собирается со мной, поэтому поездка будет краткой: детей оставим на соседей.
Московские слухи и разговоры до нас доходят медленно. Это позволяет более трезво взглянуть на процессы и не очень бояться резкого размежевания.
Только что Галя сказала, что в «Огоньке» — В. Корнилов с очень хорошей
О Вашей книге. Мы ее читали в рукописи еще в Опалихе. (Я сперва думал, что Вы сами читали.) Очень хорошо помню многие эпизоды, например, с лодкой.
Вообще есть о чем поговорить.
Будьте здоровы. Привет Люше.
Ваш Д. Самойлов
30.04.87. Пярну
1 Поэт Владимир Леонович разослал поэтам анкету о Н.А. Некрасове. Ответ Д. Самойлова см. в сборниках, изданных Некрасовской библиотекой: Перечитывая Некрасова: Из архива К.И. Чуковского. М.: 1987, с. 66–67; Некрасов вчера и сегодня. М.: 1988, с 92–93.
2 Василий Григорьевич Ян (наст. фам. Янчевецкий, 1875–1954), писатель, автор исторических романов. Самойлов посвятил ему главу «Василий Григорьевич» в своей мемуарной книге «Памятные записки» (М.: Международные отношения, 1995).
126. Д.С. Самойлов — Л.К. Чуковской
14 сентября 1987
14.09.87
Дорогая Лидия Корнеевна!
Незаметно и, казалось, быстро прошло лето. А теперь оно кажется длинным и довольно бесплодным. У нас постоянно кто-то гостил, и весь день приходили люди, знакомые и полузнакомые, с бесконечными разговорами, новостями и предположениями, которыми изобилует наша эпоха. Галя кормила целый батальон, а я целый день возил языком. Оба с трудом доползали до постели.
События и прессу Вы, наверное, лучше моего знаете. Во мне преобладает какая-то двойственность настроения и шатание от надежды к безнадежности.
Очень печальным было известие о смерти Алексея Ивановича Пантелеева. И недавнее — о смерти Виктора Некрасова, с которым знаком я был лет тридцать и очень его любил.
Мысль о смерти Алексея Ивановича постоянно возвращается. Каково ему было умирать с мыслью о бедной Маше! Где она? С кем? Есть ли какая-нибудь родня со стороны Элико Семеновны?
Из приятных событий были публикации Володи Корнилова, которые кажутся мне несколько слабее его прежних стихов, чуть слишком «лобовыми», но, конечно, прекрасно смотрятся на фоне обычной стиховой массы1.
Недавно в «Литгазете» и в «Огоньке» были две подборки Бориса Чичибабина, харьковского поэта, тоже изгнанного из Союза писателей.
Чичибабин — достойный человек и талантливый поэт.
Приятно было прочитать, что в журнале объявлена Ваша «Софья Петровна». Известно ли, в каких номерах?
Как Ваше здоровье? Есть ли уже очки?
Как Вы работаете? Нет ли предложений печатать Ваши ахматовские записи?
Прочитал воспоминания Каверина о Пастернаке. Они воспринимаются хуже, чем на Пастернаковских чтениях. Да и вообще Каверин, на мой взгляд, человек порядочный, но плосковатый.
Слышал я, что Рае должны вырезывать опухоль. Несколько дней
Стихов у меня мало. Более или менее стоящих штук пять наберется с той зимы.
Да что-то и писать нет охоты. Сейчас, наверное, другое нужно, но как себя заставишь подстроиться? Наверное, нужно время.
В Москве собираюсь быть в октябре и, вероятно, пробуду подольше, чем обычно. Но ехать не хочется. Пока денег хватит, буду здесь сидеть. Надо заниматься двухтомником, новой книжкой, поискать приличные переводы, получить два ордена — наш и венгерский.
Все это надо делать, а охоты нет.
Не получается у меня ни гласность, ни ускорение, ни перестройка. Одно лежание на диване хорошо получается.
Будьте здоровы.
Ваш Д. Самойлов
14.09.87. Пярну
1 Речь идет о публикации первых стихотворных подборок В. Корнилова после многолетнего запрета на его имя: Надежда // Знамя, 1986, № 11; Речи прямые нынче в чести // Огонек, 1987, № 17; Дорога // Новый мир, 1987, № 5; Польза впечатлений // Знамя, 1987, № 10.
127. Д.С. Самойлов — Л.К. Чуковской
28 декабря 1987
Дорогая Лидия Корнеевна!
С Новым годом! Желаю Вам и Люше многократно здоровья, а остальное зависит от наших времен, которые зависят от сил таинственных и непредсказуемых. Нам повезет, если удастся осуществить свое дело, как мы его понимаем. Это единственная формула исторического счастья.
Наши редкие последние встречи были кратки и неудовлетворительны, ибо я долгое время находился в состоянии раздрызга и несобранности. В этом виде не хотелось представать перед Вами. Да и разговаривать было трудно. Я был способен лишь к поверхностному общению, которое не соответствует порядку нашего с Вами тридцатилетнего общения. Я был полон стыда и угрызениями совести.
Неожиданно в последнее время состояние мое переменилось. Тому, наверное, много причин, но одна из них — общение с «Доктором Живаго».
С осени я занимаюсь инсценировкой романа по заказу театра на Таганке. Работа оказалась трудной, т. к. надо было выстраивать драматургию, способом мозаики сводить в сцены отдельные эпизоды, исключать всякую отсебятину и по возможности сохранить тон, стиль, идеи «Живаго». Мне не хотелось делать «таганскую» композицию, а построить именно пьесу, которую можно играть, а не просто выкрикивать со сцены наиболее «острые» реплики, вырванные из текста. Кроме того, я хотел дать и «нобелевскую» историю в финале спектакля, который называется «Живаго и другие». Вот «других» было очень трудно вмонтировать в пьесу, не нарушая ее тона. Не знаю, насколько это удалось. Только вчера я закончил работу и откладывал письмо к Вам до этого момента. Пьеса (я назвал ее сценическим изложением романа) начинается словами Пастернака в Вашей стенографической записи, приведенной в журнале — записи, сделанной во время одного из чтений «Живаго». Я ввел в пьесу и самого Пастернака, как связующее звено между «Живаго» и «другими».