Стихийное бедствие
Шрифт:
У Нины особо новостей выпросить не удалось, ибо не имела их. Да и после обеда Бьянка попросила зайти к ней на осмотр, а я решила не тянуть, и сразу пошла к медсестре, чтобы оставшийся день быть свободной и забежать к Елене.
В подвал спускалась окрыленной, готовая поделиться впечатлениями и рассказами о невероятном походе по острову со всеми встречами и знакомствами, да еще и отдать обещанные рисунки.
Но вот на лестнице появилось странное чувство тревоги. И уже когда преодолела последнюю ступеньку, бросилась к знакомой двери, но застала
— Елена? — неуверенно произнесла, стоя на пороге.
Глупо было спрашивать пустоту.
Осторожно шагнула в комнату и замерла в растерянности. Света из коридора хватало, чтобы заметить убранную постель на кровати у стены. Письменный стол рядом, где стопкой сложены разные книги, потрепанные и явно перечитанные не раз. Рядом в стеклянной баночке плавали бледно-зеленые огоньки, похожие на светлячков. Около нее лежал подаренный плетеный браслет из бисера, который я осторожно взяла в руки как дорогую ценность и подняла взгляд. А стены… на стенах расклеены рисунки. Все, которые были подарены — над кроватью пейзажи, а над столом животные.
Тоска защемила в душе.
Не может… быть?
— Елена ушла, — тихий голос за спиной заставил вздрогнуть и оглянуться. — Две недели назад, — сказал Гуфо и скрылся на лестнице.
Почему так больно и грустно?..
Я опоздала…
Глава 30. Обещаю
— Хм-м? Вот ты где.
Из ленивых мыслей выдернул спокойный и приятный голос Учителя, а сам он вскоре показался между шелестящими листвой деревьями, подходя.
— И долго ты будешь так бездельно слоняться? Уже неделю я вижу не тебя, а лишь тень, — с легким упреком произнес мужчина и сел сбоку на траву.
— Я не могу понять, — глухо отозвалась, проигнорировав его слова, — что такое «смерть»? Вроде в жизни не раз сталкивалась с этим явлением — сорвать лист с дерева, значит, убить листик. Еда — это продукт убийства, то же мясо. Риппер постоянно охотится и убивает. Когда пираты выкрали меня, и вы осаждали их корабль, тоже убивая всех. Мы в походе тоже часто охотились, убивая зверье. Особенно то подземелье, где устроили самый настоящий геноцид. Почти повседневно мы связываемся со смертью, но до того привыкли к ней, что не обращаем на это внимания, равнодушно продолжая убивать, чтобы выжить самим. Но вот когда кто-то из близких умирает… то почему-то больно.
— Слишком рано ты задумалась об этом, — спустя какие-то время молчания тихо ответил Орфео, разглядывая что-то вдали. — Смерть естественна как и жизнь. С этим ничего нельзя поделать. Ты правильно заметила, что ради выживания приходится часто убивать. Иначе никак. Это заложено в нас. И от этого не убежать, как бы человек ни старался. Если ты хочешь жить и выжить, то ты обязан бороться за свое будущее. Ты к этому привыкнешь и перестанешь обращать внимания. Только вот… сопереживание и сочувствие к смерти близких или к их боли делает человека человеком. Пока ты чувствуешь
— А… у тебя много умирало близких? — тихо спросила Учителя.
— Да. В бою. От ранений. От болезни. Я всех их помню. Они заслуживают того, чтобы их помнили.
Я сжала в ладони плетеный из бисера браслет.
Странное чувство тоски.
— Нуби, тебе надо жить дальше. Единственное, что ты можешь сделать для Елены — это не забывать ее, хранить память о ней в своем сердце, — продолжал наставлять Орфео.
— Если бы мы пришли раньше, а не гуляли дальше, то я могла быть рядом с ней, — печально выдала ему и вздохнула.
— Нуби, послушай меня — никогда ни о чем не жалей. Значит, так надо было. Значит, так было бы лучше, чем ты сама увидела ее смерть. Я верю, что Елена не хотела, чтобы ты видела ее в том состоянии, она хотела, чтобы ты запомнила ее веселой и улыбающейся, а не страдающей от боли в последние мгновения жизни. И Елена бы точно не хотела видеть твоих слез, — Учитель пальцем утер влагу с моих щек.
Возможно, он прав.
— Я обещаю, что свое путешествие посвящу ей, — уже сама размазала ладонями слезы по щекам, пытаясь избавиться от них. — Она ведь тоже хотела посмотреть на мир.
— Вот это правильный настрой, — мягко улыбнулся Орфео и потрепал рукой по голове, лохматя. — И неужели ты не хочешь навестить друзей и рассказать им о своем походе?
Ах, Ло…
— Я был у них вчера, ребята переехали, так что держи вот, адрес их новый, — мужчина достал из кармана смятый кусочек бумаги и протянул. — Только не умай их там рассказом, — подмигнул он и легко подскочил на ноги, оставляя меня одну на поляне, под пышным деревом.
«Порт. Третий док. Желтая субмарина»
Э?..
К ребятам я отправилась только на следующий день сразу после завтрака. Дорога до города, до самого порта предстояла долгая. Около полутора часа точно. И что они там забыли?
Риппер сопровождал меня, отпугивая редких прохожих, которые огромными глазами следили за нами с дворов или у края дороги. Конечно, ведь мой раптор знатно подрос, перерастая меня больше чем на голову, а в длину около трех метров был, если не больше. Одна я как была коротышкой, так и осталась, несмотря на то, что Нина утверждала обратное — будто жалкие два сантиметра сделают погоду.
Настроение после вчерашнего разговора с Учителем более-менее выровнялось, хотя на душе до сих пор скребли настырные кошки, пытаясь загнать назад в глубины тоски.
Задумавшись и сунув руки в карманы бридж, завернула за угол на южную дорогу в сторону порта. Я совсем не ожидала, что там кто-то может выскочить в мою сторону, да что там! Выехать! И Интуиция голоса не подала. Мальчишка вскрикнул и в последний момент затормозил, только все равно было поздно, и мы лоб в лоб врезались, разлетевшись в стороны.