Стихотворения и поэмы. Том 1

Белый Андрей

Март 1904

Москва

Одиночество

Сирый убогий в пустыне бреду. Все себе кров не найду. Плачу о дне. Плачу… Так страшно, так холодно мне. Годы проходят. Приют не найду. Сирый иду. Вот и кладбище… В железном гробу чью-то я слышу мольбу. Мимо иду… Стонут деревья в холодном бреду… Губы бескровные шепчут мольбу… Стонут в гробу. Жизнь

отлетела от бедной земли. Темные тучи прошли. Ветер ночной рвет мои кудри рукой ледяной. Старые образы встали вдали. В Вечность ушли.

Апрель 1900

Москва

Утешение

Скрипит под санями сверкающий снег. Как внятен собак замирающий бег… Как льдины на море, сияя, трещат… На льдинах, как тени, медведи сидят… Хандру и унынье, товарищ, забудь!.. Полярное пламя не даст нам уснуть… Вспомянем, вспомянем былую весну… Прислушайся – скальды поют старину… Их голос воинственный дик и суров… Их шлемы пернатые там, меж снегов, зажженные светом ночи ледяной… Бесследно уходят на север родной.

1901

Жизнь

Посвящается Г.К. Балтрушайтису

1

Сияя перстами, заря рассветала над морем, как ясный рубин. Крылатая шхуна вдали утопала. Мелькали зубцы белых льдин. Душа молодая просила обмана. Слеза нам туманила взор. Бесстрашно отчалил средь хлопьев тумана от берега с песней помор. Мы сдвинули чащи, наполнив до краю душистым, янтарным вином. Мы плакали молча, о чем, я не знаю. Нам весело было вдвоем.

2

Года проходили… Угрозой седою полярная ночь шла на нас. Мы тихо прощались с холодной зарею в вечерний, тоскующий час. Крылатая шхуна в туман утопала, качаясь меж водных равнин. Знакомым пятном равнодушно сияла стена наплывающих льдин… Старушка, ты робко на друга взглянула, — согбенный, я был пред тобой. Ты, прошлое вспомнив, тихонько вздохнула, поникла седой головой.

3

Я глухо промолвил: «Наполним же чаши… Пусть сердце забьется опять… Не мы, так другие, так правнуки наши зарю будут с песней встречать… Пускай же охватит нас тьмы бесконечность — сжимается сердце твое? Не бойся: засветит суровая Вечность полярное пламя свое!..» Знакомую песню вдали затянули. Снежинки мелькали кругом. Друг другу в глаза мы с улыбкой взглянули… Наполнили чашу вином.

Июль 1901

Серебряный Колодезь

Тоска

Вот на струны больные, скользнувши, упала слеза. Душу грусть oбyялa. Все в тоске отзвучало. И темны небеса. О

Всевышний, мне грезы, мне сладость забвенья подай. Безнадежны моленья. Похоронное пенье наполняет наш край. Кто-то Грустный мне шепчет, чуть слышно вздыхая «Покой»… Свищет ветер, рыдая… И пою, умирая, от тоски сам не свой…

1903

Один

Посвящается Сергею Львовичу Кобылинскому

Окна запотели. На дворе луна. И стоишь без цели у окна. Ветер Никнет, споря, ряд седых берез. Много было горя… Много слез… И встает невольно скучный ряд годин. Сердцу больно, больно… Я один.

Декабрь 1900

Москва

Осень

Пролетела весна. Лес багрянцем шумит. Огневая луна из тумана глядит. Или вспомнила вновь ты весенние дни, молодую любовь, заревые огни? Пролетела весна — вечно горький обман… Побледнела луна. Серебрится туман. Отвернулась… Глядишь с бесконечной тоской, как над быстрой рекой покачнулся камыш.

1901

Москва

Грезы

Кто ходит, кто бродит за прудом в тени?.. Седые туманы вздыхают. Цветы, вспоминая минувшие дни, холодные слезы роняют. О сердце больное, забудься, усни… Над прудом туманы вздыхают. Кто ходит, кто бродит на той стороне за тихой, зеркальной равниной?.. Кто плачет так горько при бледной луне, кто руки ломает с кручиной? Нет, нет… Ветерок пробежал в полусне… Нет… Стелится пар над трясиной… О сердце больное, забудься, усни… Там нет никого… Это – грезы… Цветы, вспоминая минувшие дни, роняют холодные слезы… И только в свинцовых туманах они — грядущие, темные грозы…

Январь 1899

Москва

Северный марш

Ты горем убит, измучен страданьем — Медведица в небе горит бесстрастным сияньем. Вся жизнь – лишь обман, а в жизни мы гости… Метель набросает курган на старые кости. Снеговый шатер протянется скучно… На небе огнистый костер заблещет беззвучно. Алмазом сверкнет покров твой морозный. Медведь над могилой пройдет походкою грозной. Тоскующий вой в сугробах утонет. Под льдистой, холодной броней вдруг кто-то застонет.